Лицо отмщения

Вот и получается, что ближним часом княжич вряд ли что подарит. А и впредь — сомнительно. Вон граф с архонтским сыном как на вас зыркают — ежли друг друга не поубивают, точно руки просить будут.

В прелестной головке Никотеи моментально возникла шкала достоинств и недостатков обоих союзов. Родственник сицилийского короля, кажется, не особо ладит со своей родней, брак с сыном архонта, несомненно, удобен сейчас для Иоанна Комнина, но для нее… Вряд ли Херсонес сможет один поднять оружие против Константинополя.

— Вот как оно, судьба-то поворачивается, — со вздохом продолжил Майорано. — Мстислав на вас как есть не налюбуется. А ему в чужедальние земли идти. И против воли отцовской не попрешь, и к вам он душой прикипел. А все пустое. — Майорано проникновенно глянул на задумавшуюся девушку. — Вам, я так вижу, принц русов как раз больше всех на сердце лег. Эка незадача! Не бывать вам с ним.

— Так уж и не бывать! — упрямо сверкнула глазами Никотея.

— На все, конечно, Божья воля… Но… Хотя…

— Что «хотя»?

— Когда б король русов отправился на небеса, то Мстислав бы его трон унаследовал — он из близнецов старший. Так что, ежели вдруг Камдель свою задачу исполнил бы, глядишь, и не довелось бы избраннику вашему в волчью пасть соваться. Братец бы его туда пошел.

— Хорошо придумано. — Лазурные очи севасты перехватили взгляд антрацитово-черных глаз Майорано, и Мултазим Иблис вдруг осознал, что чего-то не учел в своих расчетах. — Но вот где ошибка. Вы принимаете меня за красивую дуру. А это не совсем так.

Должно быть, вы шли за нами из Константинополя. И хотя я не уверена в этом, полагаю, что наша встреча в море не была случайностью. Я не берусь утверждать, что вы убили капитана дромона, но его смерть была вам очень на руку. Вы намеренно привели корабль к месту его гибели. По случайности вы проговорились об этом, когда спасали меня, чтобы передать в руки сицилийцев. Тогда вы сказали приятелям, что «Шершень» ожидает в Херсонесе. Вы думали, я не понимаю ваш родной язык. И это правда. Но я прекрасно владею латынью. Признаюсь, я была очень удивлена, увидев «Святого Ангела» в гавани Херсонеса. И потому я склонна считать, что все это время вы пытались мне помешать.

— Но я не знаю, чего вы желали.

— Это не важно. — Никотея пресекла дальнейшие разглагольствования пирата. — Важно другое. Вы умеете убивать спокойно и без зазрения совести. Ни граф Квинталамонте, ни уж подавно Гаврас этого делать не могут. А потому слушайте внимательно. Я даю вам шанс, вероятно, последний. Когда я сочту нужным, освобожу вас. Вы же убьете Владимира Мономаха.

— Я?!

— Да, вы. После этого я помогу вам скрыться.

Лицо Майорано помрачнело.

— Отчего я должен вам верить?

— Можете не верить. Но тогда вам не увидеть священных вод Светлояр-озера.

* * *

Стефан Блуаский внимательно глядел на склонившихся перед ним воинов.

— Мое имя Пит Харли, — возвестил один из них, — и война — мое ремесло. Я слышал, милорд собирается воевать, так, может, я и мои люди ему пригодимся?

— Почему же вы не с королем?

— Не так давно я дрался под знаменами барона Сокса. И, честно скажу, не слишком жажду попадаться на глаза Боклерку.

— Что ж, разумно. Сколько же ты хочешь?

— Шиллинг в день мне, по три пенни моим людям, ну и, понятное дело, доля в добыче.

Императрица Матильда, восседавшая на коне по левую руку «дорогого кузена», с брезгливостью следила за торгом.

— У меня хорошие бойцы, — продолжал наемник. — Эй, Грин! Покажи-ка, на что способен!

Воин потянул меч из ножен, подошел к стоящей поблизости сосенке, оглядел ствол… Матильда невольно повернулась к нему, привлеченная зрелищем. Между тем пес войны взмахнул мечом и, чуть просев, наискось перемахнул древесный ствол.

— Хороший удар, — кивнул принц Стефан.

— Гринрой? — обескураженно прошептала Матильда.

Глава 24

И рекоше княжичи, бияху себя пятами в зерцала харалужные…

Повесть временных зим

Никотея ясным взором глядела на довольное лицо чернобровой Мафраз. У той был вид кошки, которой вместо обрыдших мышей достался целый жбан сливок. Ее темные глаза, в устах поэтов звавшиеся очами трепетной газели, так жмурились от удовольствия, что севаста вдруг почувствовала острый укол зависти.

— Им было хорошо с тобой? — негромко поинтересовалась племянница императора.

— Я выполняла повеления моей госпожи…

— Я помню. Но спрашиваю о другом. Им было хорошо с тобой?

— Да, о сиятельная повелительница.

— А тебе с ними?

— О да, моя госпожа.

— Что ж, вот и замечательно. — Пунцовые губы Никотеи тронула улыбка. — Сказал мне нынче сам кесарь Владимир Мономах, что до Светлояр-озера еще несколько дней пути. Ты будешь ходить к стражникам каждый день, ублажать их со всей страстью, о которой ты не раз рассказывала в своих диковинных историях, и каждый раз приносить им вино.

— Сделать это будет несложно, моя госпожа, и даже приятно.

— Вот видишь, я люблю свою Мафраз и не обременяю ее тяжелой службой. Но будь готова, когда я прикажу тебе, доставить твоим любовникам вина, от которого они уснут надолго. Очень крепким сном.