Лицо любви

— Какой кошмар! Представляю, что ты в это мгновение почувствовала. — На его лице отразилось неподдельное сострадание. — Бедняжка! Сначала предательство Оливера, потом… — Он схватился за голову. — Какой я идиот! Почему сразу не рассказал тебе обо всем? Не подумал, что могут возникнуть подобные недоразумения? Болван! И правильно, что ты заставила меня страдать — в следующий раз сотню раз все обдумаю.

— Ты страдал? — несмело спросила Кристина. В душе от ожидания положительного ответа вдруг все замерло. В то же время от осознания того, что из-за нее ему было плохо, сделалось ужасно совестно.

— Если бы ты только знала, как сильно я страдал, — проговорил Фредерик с горькой улыбкой на губах.

Он посмотрел прямо ей в глаза, и она увидела в них столько глубоких чувств, что вдруг тоже, как когда-то ее мать, поняла: этот человек станет моим навсегда. Ей сделалось немыслимо отрадно и немного боязно.

— Не дозвонившись до тебя, я настолько разволновался, что утратил способность работать, читать газеты — словом, вообще нормально жить, — продолжал Фредерик. — А когда Беатрис заявила, мол, забудь о ней, меня — даже стыдно признаваться — охватил настоящий страх. — Он засмеялся, и Кристина отчетливо услышала в этом смехе и пережитые муки, и облегчение. — Какие только мысли ни посетили меня за это время! Я все гадал, не обидел ли тебя, не задел ли неосторожным словом.

Кристина подняла руку.

— Ну что ты, обидеть меня у тебя не получилось бы даже умышленно.

Фредерик опять засмеялся — на этот раз более свободно и радостно.

— С чего ты взяла?

— Слишком ты деликатный.

— Ты меня плохо знаешь, — сквозь смех сказал Фредерик. — Я могу быть и грозным и строгим. — Он в шутку напустил на себя устрашающий вид, и Кристина тоже засмеялась.

— Даже не пытайся быть таким — все равно ничего не получается.

— А если так? — Фредерик сильно нахмурился и с комичной суровостью взглянул на нее исподлобья.

Кристина захохотала звонче, и подростки за соседним столом снова повернули головы в ее сторону.

— Почему ты не попыталась поговорить со мной? — спросил Фредерик, когда она успокоилась. — Мы бы тут же все выяснили.

— Я ужасно на тебя обиделась, — призналась Кристина. — Даже не на одного тебя — на целый свет.

Фредерик молча протянул ей руки. Она наклонилась вперед и вложила в них свои.

— У меня было такое чувство, что меня предали все на свете и что жить в этом мире не имеет больше смысла. — Она смущенно улыбнулась. — Хорошо, что обо мне позаботилась Беатрис. Сначала привезла меня домой и, отключив дверной звонок и телефоны, уложила спать. Потом, вернувшись вечером с работы, долго со мной беседовала. Я благодаря ей откинула мрачные мысли о бессмысленности жизни и поехала к родителям. С девочками в салоне тоже договорилась Беатрис.

— Действительно здорово, что с тобой рядом оказалась верная подруга. Несчастный ты мой человечек, — нежно произнес Фредерик.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга, наслаждаясь тем, что недоразумение разрешилось и мучения позади. Кристина видела в синих глазах Фредерика столько любви и желания дарить радость, что слова ей были почти не нужны. Она подумала вдруг о том, как же эти восхитительные глаза смогла разлюбить Виола, и после непродолжительного колебания полюбопытствовала:

— Почему вы решили развестись?

Фредерик вздохнул, но без тоски и отчаяния.

— Я уже сказал: мы поженились слишком рано. Мне было девятнадцать лет, Виоле — восемнадцать. По сути, еще несмышлеными детьми — у нас не было ни образования, ни твердой почвы под ногами. Она переехала ко мне в Австралию, там окончила колледж, начала работать. А в какой-то момент сильно затосковала по дому — как раз в это время мне и предложили перейти на должность в Нью-Йорке. Тогда мы с Виолой уже поняли, что мы совершенно разные люди, но еще пытались спасти семью, поэтому переехали вместе.

— Совершенно разные? — задумчиво переспросила Кристина. — Но ведь это естественно: двух одинаковых людей не найдешь в целом мире.

Фредерик покачал головой.

— Речь не идет о полной одинаковости. Важно, чтобы у мужчины и женщины примерно совпадали взгляды на жизнь. Виола прекрасный человек, но не создана для домашнего уюта, вообще для семьи. Детьми, несмотря на всю свою душевную доброту, обзаводиться не хочет, говорит, что ей не хватит терпения возиться с ними и все время сидеть дома. У нее вся жизнь в поездках и важных встречах. Я же, хоть и люблю работу, мечтаю о семейном очаге, о сыновьях и дочерях.

Кристина вспомнила о том, как совсем недавно тоже мечтала о большой дружной семье. Их с Фредериком желания удивительным образом совпадали.

— Однажды мы сели и обо всем побеседовали. Спокойно — без слез и взаимных упреков. — Фредерик говорил совершенно спокойным тоном. — Решили: лучше разойтись и остаться друзьями. Так и сделали. Теперь надо лишь оформить развод на бумаге.

— Ты переехал в нынешний дом после расставания? — спросила Кристина.

— Да, — сказал Фредерик. — Поселился в нем с Чернышом, а Боб остался с Виолой.

Кристина шевельнула бровью.

— Боб?