Лицо ее закройте

– Это невозможно. Эти барбитураты слишком медленно действуют, так что они плохое орудие смерти. Девушка могла быть в состоянии комы несколько дней, а потом прийти в себя. Любой врач это знает. С другой стороны, попробуй удуши сильную, здоровую девушку, да просто проберись к ней в спальню, если она не под действием наркотика. Комбинация довольно рискованная для убийцы, но менее рискованная, чем если бы прибегнуть к одному из способов. К тому же не думаю, чтобы кто-нибудь смог проглотить смертельную дозу, даже не заподозрив, что он глотает. Соммейль не такой горький, как большинство снотворных, но не совсем безвкусный. Может, потому Салли Джапп мало выпила какао. Вряд ли сон одолел ее от такой мизерной дозы, но она приняла смерть не сопротивляясь. Вот что любопытно. Джапп или ждала своего ночного гостя, или не испугалась его. А если так, зачем надо было подбрасывать таблетки? Может, эти два события и не связаны одно с другим, но слишком уж странное совпадение – некто подложил опасное лекарство ей в ту же ночь, когда ее решили задушить. Да и следы от пальцев в неожиданных местах. Некто спустился по сточной трубе, но на трубе – только следы от пальцев Джапп, и весьма свежие. В мусорном ведре мы нашли банку из-под какао, но без бумаги, которой она была выстелена. На банке следы пальцев Джапп и Балтитафт. На задвижке в спальне только следы пальцев Джапп, хотя они почти стерты. Херн говорит, что брался за задвижку носовым платком, когда открывал дверь, что – учитывая обстоятельства – свидетельствует о присутствии выдержки у него. Можно сказать, даже слишком большая выдержка, Херн – единственный из всех, кто не теряет голову в момент опасности и не забывает о самом важном.

– Тем не менее что-то его здорово выбило из колеи к тому времени, как он пришел на допрос.

– Верно, сержант. Я бы спокойно отнесся к его выпадам, если бы не считал, что это он со страха. Люди иногда со страха именно так себя ведут. Бедняга просто жалкое зрелище собой представлял. Учинил какой-то дикий спектакль. Даже Проктор, и тот классом выше представление устроил, один Господь знает, как он напуган.

– Мы знаем, что Проктор не мог совершить убийство.

– Это знает и Проктор. Но врал он без зазрения совести, только мы его расколем, когда придет время. Думаю, насчет телефонного звонка он не врал, во всяком случае, почти что не врал. Ему не повезло, что дочка подошла к телефону. Если бы он взял трубку, сомневаюсь, чтобы он упомянул об этом звонке. Он по-прежнему настаивает на том, что звонила мисс Лидделл, и Берил Проктор подтверждает, что звонившая представилась именно так. Сначала Проктор сказал жене и нам, что она звонила просто сообщить, как дела у Салли. Когда мы позднее вновь задали ему этот вопрос, прибавив, что мисс Лидделл отрицает, что звонила ему, он продолжал стоять на своем: сказал, что то была или она, или кто-то, притворившийся ею, но добавил, что она поделилась с ним новостью – Салли помолвлена и собирается замуж за Стивена Макси. Это уже безусловно более резонный мотив, чем просто желание рассказать, как поживает его племянница.

– Удивительно, как много людей знали о помолвке еще до того, как она состоялась.

– Или до того, как она состоялась по версии Макси. Он по-прежнему утверждает, что сделал Салли предложение под влиянием минуты, когда они повстречались в саду без двадцати восемь вечера, в ту субботу, и что раньше он и не думал просить Салли стать его женой. Это не значит, что она не думала о замужестве. Не строила планы. Но слов нет, говорить о радостном событии заранее не надо, можно сглазить. А что могло толкнуть ее сообщить об этом своему дяде, если не злорадство и стремление досадить ему? Коли так, зачем было притворяться мисс Лидделл?

– Вы готовы признать, сэр, что звонила Салли Джапп?

– Нам же говорили, что она умела великолепно подражать другим. Думаю, мы можем с уверенностью считать, что звонила Джапп, и немаловажно, что Проктор по-прежнему не хочет согласиться с этим. Еще одна небольшая тайна, которую, похоже, нам никогда не разгадать, – где была Салли Джапп после того, как уложила ребенка спать, вплоть до своего появления на парадной лестнице в Мартингейле. Никто ее в этот промежуток не видел.

– Разве нельзя допустить, что она была у себя в комнате с Джимми, а потом вышла взять какао на ночь, когда уверилась, что Марта легла спать и ей никто не помешает?

– Безусловно, это самое убедительное объяснение. Ее вряд ли встретили бы с распростертыми объятиями в гостиной и на кухне. Может, она хотела побыть одна. Право же, ей было о чем подумать.