Лицо ее закройте. Изощренное убийство

— У нас еще нет эпикриза, но, похоже, дали.

Доктор не стал прикидываться, что не понимает:

— Плохо.

— Да уж мало хорошего. И есть другие настораживающие детали.

Дэлглиш рассказал доктору, что снотворное пропало, рассказал, где Салли якобы нашла таблетки, что Стивен сделал с десятью таблетками, о том, что пузырек нашли на лужайке, где искали клад. Когда он закончил, в комнате повисла тишина. Доктор осел на стуле, казавшемся слишком изящным для его плотной, мощной фигуры. Он заговорил низким, дрожащим голосом, и в нем послышались старческие, усталые нотки:

— Стивен не сказал мне. Но из-за этого праздника возможности не было толком поговорить. Может, решил, что от меня мало пользы. Я должен был знать, понимаете. Он не мог позволить себе такую небрежность. Его отец… мой пациент. Я знаю Саймона Макси тридцать лет. Принимал его детей. Врач должен знать своих пациентов, знать, когда им нужно помочь. Я оставлял лекарства — раз в неделю. Даже не всегда заходил к нему в комнату в последнее время. Не видел в этом смысла. Не понимаю, куда смотрела Марта. Она ухаживала за ним, все делала. Должна же была она прознать про эти таблетки. Если Салли сказала правду.

— Трудно представить, что она выдумала. К тому же она показала таблетки. Как я понимаю, их можно купить только по рецепту врача?

— Конечно. Просто так купить в аптеке нельзя. Это правда. Я не усомнился ни на секунду. А себя я виню. Должен был заметить, что происходит в Мартингейле. Не только с Саймоном Макси. Со всеми.

Значит, он думает, что совершил убийство один из них, подумал Дэлглиш. Он четко представляет, как разворачиваются события, и ему это не нравится. Его-то тут не большая вина. Он думает, что преступление совершено обитателями Мартингейла. Но твердо ли он в этом уверен? И если да, то кто же из них преступник?

Он спросил, как прошел вечер в субботу в Мартингейле. Рассказ доктора Эппса о том, как Салли выглядела перед ужином, и о том, что Стивен сделал предложение, получился менее эффектным, чем у Кэтрин Бауэрз и мисс Лидделл, но в основном совпал с их рассказами. Он подтвердил, что ни он, ни мисс Лидделл не выходили из кабинета, пока считали деньги, и что он видел, как Салли поднялась по главной лестнице, когда они с хозяйкой дома проходили по холлу к парадным дверям. Он помнит, что Салли была в халате и несла что-то в руках, но что именно — не помнит. Может, чашку с блюдцем, а может, кружку. Он не разговаривал с ней. Это был последний раз, когда он видел ее живой.

Дэлглиш спросил, кому еще в округе прописываются таблетки снотворного.

— Я должен просмотреть свои бумаги, коль скоро вы требуете от меня точности. Это займет приблизительно минут тридцать. Речь ведь идет не о заурядном рецепте. Я могу вспомнить одного-двух. Может, конечно, еще кого-нибудь. Сэр Рейнольд Прайс с мисс Поллак из приюта Святой Марии принимают их, я знаю. Конечно, мистер Макси. Между прочим, а что сейчас с его лекарствами?

— Все снотворные препараты мы изъяли. Как я понял, доктор Макси прописал эквивалент тому, что вы давали. А теперь перед уходом, доктор, я хотел бы переговорить с вашей экономкой.

Прошла целая минута, прежде чем до доктора дошло сказанное. Потом он с трудом поднялся и, бормоча извинения, пошел из кабинета в жилую половину. От экономки Дэлглиш получил на свои вполне тактичные вопросы нужные ответы — доктор действительно пришел домой без пятнадцати одиннадцать вечера, а в одиннадцать часов десять минут его вызвали принимать роды. Он и не ждал других ответов. Он мог бы перепроверить это у родственников роженицы, но сомневаться не приходилось — они подтвердят алиби до половины четвертого утра, когда он отбыл из дома миссис Бейнс в Нессингфорде, счастливой обладательницы своего первенца. Доктор Эппс был занят большую часть субботней ночи тем, что помогал появиться на свет божий новой жизни, а не душил ее в Салли Джапп.

Доктор пробормотал что-то о позднем визите и проводил Дэлглиша до ворот, накинув на себя — стало прохладно — дорогое просторное пальто, которое было велико ему по меньшей мере на один размер. Когда они были у ворот, доктор, державший руки в карманах, вдруг воскликнул от удивления и вытащил правую руку — на ладони лежал маленький пузырек. Он был почти полон коричневых таблеток. Двое мужчин какое-то время молча смотрели на них. Потом доктор Эппс сказал:

— Снотворное.

Дэлглиш взял носовой платок, завернул в него пузырек и опустил в карман. Он отметил инстинктивный протестующий жест доктора.

— Это лекарство сэра Рейнольда, инспектор. Не имеет никакого отношения к Макси. Это пальто Прайса, — говорил он, оправдываясь.

— А когда пальто перешло к вам, доктор? — спросил Дэлглиш.

Снова долгая пауза. Потом доктор, казалось, вспомнил подробности, которые не было смысла скрывать.

— Я купил его в субботу. На церковном празднике. Купил как бы в шутку… Ну как бы мы сговорились… я… и хозяйка.

— А кто это? — спросил неумолимый Дэлглиш.

Доктор Эппс, не глядя ему в глаза, ответил уныло:

— Миссис Рискоу.

4