Лицо

Я испустила долгий вздох и пробормотала:

— Как ужасно. Так что же произошло?

— Мама вбежала в спальню, крича так, что у нее чуть голова не оторвалась. Папа вылетел на улицу, хлопнув дверью. И по-моему, так и не вернулся. По-крайней мере, я больше не слышал его голоса.

— А с мамой все нормально? — спросила я, схватившись за дверную ручку.

— Не знаю. — Иван тяжело сглотнул. — Она рыдала всю ночь. И спальня рядом с моей. Веселенькая обстановочка, правда?

Я не знала, что и сказать. Его родители воевали друг с другом уже несколько месяцев. Все грызлись и грызлись, но так и не могли разъехаться.

Не удивительно, что дети стали такими нервными.

Я вглядывалась в кусты и деревья, проносившиеся мимо в полутьме. В черные тени на мрачном фоне.

И поняла, что мы несемся слишком быстро.

— Иван, пожалуйста… — начала я.

Мы миновали знак, предписывавший сбавить скорость.

— Иван, притормози! — крикнула я.

— Я… я не могу больше этого выносить! — крикнул он в ответ. Его глаза сделались дикими, а руки судорожно сжимали руль. — С меня хватит, Марта! С меня хватит!

— Иван, нет!

Он вывернул руль и снова яростно закричал, перекрывая рев мотора:

— С меня хватит!

Иван до предела надавил на педаль и вывернул руль.

Все кругом завертелось.

А он все орал и орал, то ли от боли, то ли от страха.

Увидев, что мы несемся прямо на огромное дерево, я закрыла глаза руками.

Стало ясно, что Иван правит прямо в него. Пытается расстаться с жизнью.

Таковы были мои последние мысли. Как казалось, последние мысли на земле. 

Глава 4

— Ох! — Я ударилась головой о крышу, когда машина стукнулась об ограждение. Волна боль прокатилась по всему телу.

Машина подпрыгнула. Потом еще и еще раз.

И начала постепенно останавливаться.

У меня тряслись руки, да и все остальное.

Я ловила воздух ртом, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Потерла голову, которая все еще болела.

— Ива…

— Прости меня, Марта! — воскликнул он.

— Мы живы, — пробормотала я. Все мысли смешались, да и перед глазами стояло сплошное темное пятно.

— Мы живы, Иван…

— Прости меня, — всхлипнул он.

И, не отдавая себе отчета, я повернулась к нему и обняла его.

— Мы живы.

— Я повернул руль, но ничего не мог поделать, — выдавил он.

Я еще крепче прижалась к нему, продолжая повторять:

— Мы живы, мы живы…

— Я не собирался этого делать, — пробормотал Иван дрожащим голосом. — Правда. Я совсем не хотел этого делать.

Он начал успокаиваться. А мое сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди!

— Все нормально, — сказал Иван почти холодно и оттолкнул меня. — Все нормально, Марта. В самом деле.

Я откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно. Мы оказались на каком-то дворе, который освещала лампочка, висевшая над дверью дома. А в окнах было темно.

— Иван, может быть, тебе не стоит ехать дальше, — сказала я.

— Да говорю же, все нормально, — ответил он.

Его глаза сузились. Красивое лицо сделалось каменным. Как будто ему приходилось бороться с какими-то сильными чувствами.

Наконец Иван дал задний ход и мы снова оказались на проезжей части.

Его лицо всю дорогу оставалось неподвижным.

Больше он ничего не сказал.

* * *

— Кажется, твой брат совершенно не в себе, — сказала я Адриане.

Мы с ней сидели в моей комнате субботним вечером. За окном валил снег. Несмотря на холод, я открыла окно. У меня в комнате всегда жарко, и так приятно, когда дует прохладный ветерок.

— Что? — Адриана сидела за туалетным столиком, развлекаясь с косметикой, которую мне подарила мама. — Как думаешь, для меня это бледновато?

Я освободила место на письменном столе и положила на него альбом, собираясь заняться набросками. Может быть, автопортретом. Мне хотелось спросить, что у подруги на душе, да было как-то неловко.

— Иван в ужасном состоянии, — сказала я. — Вчера вечером…

— А кто в хорошем состоянии? — оборвала Адриана с горечью и стала стирать румяна с лица. — У меня такая смуглая кожа, поэтому для меня это не годится.

— Ты выглядишь усталой, — сказала я, глядя на ее отражение в зеркале.

— Я так и не могу спать. — Она покачала головой и принялась разрисовывать свои полные губы. Порыв ветра разлохматил ее волосы.

— Иван сказал, что ты ходила к врачу, — произнесла я осторожно. Адриана не любила жаловаться даже лучшей подруге.

Странное дело — она постоянно докладывала мне о том, что творилось у нее дома, но не хотела, чтобы я ее расспрашивала.

Адриана вздохнула, разглядывая свое отражение.

— Ее зовут доктор Корбен. Она пыталась обучить меня самогипнозу. Чтобы я смогла засыпать. Но ничего не выходит.

Адриана зевнула и принялась вытирать губы.

— Нужно потренироваться…

Потом она взялась за другую помаду. А я достала из стола угольные карандаши, собираясь приняться за рисунок.

— Ты записывала что-нибудь по истории? — спросила Адриана, обернувшись ко мне.

— Что? — Я не смогла скрыть изумления. — Тебе понадобились мои записи?

Еще бы — ведь она была круглой отличницей, не то что я. И никогда прежде не просила у меня тетрадей.

— Я… я не могла сосредоточиться на уроке. — Адриана отвернулась, зардевшись. — Половину прослушала.

Она казалась такой растерянной. И такой… озабоченной.

— Ладно уж, держи.