Лицо

Говорят, Лене Ларк безумно влюблен в бич. Он относится к нему как к верному другу и удобному орудию для расправы со своими противниками, предпочитая его другим средствам. В Садабре Аарку принадлежит огромный дом с просторным полукруглым холлом – его излюбленным местом для приема пищи, котбрую составляют груды соленой конины и паммигама[1]. Все это он предпочитает запивать молодым вином из литровых пивных кружек. Для придания процессу поглощения пищи большей пикантности рядом с собой он кладет великолепный бич с короткой рукояткой и плетью длиной почти в четыре метра. На набалдашнике рукояти, выполненной из слоновой кости, выгравировано название бича: «Панак». Этимология данного названия автору этих строк неизвестна. Плеть заканчивается двумя кожаными язычками длиной по десять сантиметров – так называемым «скорпионом». Вдоль полукруглой стены стоят голые, в чем мать родила, жертвы Ленса Ларка, прикованные к заделанным в стену стальным кольцам. К ягодицам каждой из жертв приклеены мишени в виде сердца диаметром в четыре пальца. Для оживления своей трапезы Лене Ларк время от времени предпринимает попытки сшибить мишени с ягодиц резкими взмахами бича. Как утверждают очевидцы, знающие толк в подобном искусстве, мастерство Ленса Ларка отточено до совершенства.

Дальше следовало пояснение «От редакции», напечатанное другим шрифтом:

Воспроизведенная выше заметка впервые опубликована в «Галактик-ревю» и, по всей вероятности, является не более чем плодом пылкого воображения автора, особенно в части иллюстрации. Насколько известно из достаточно надежных источников, Лене Ларк – действительно фигура крупного масштаба, однако глупо ухмыляющийся гигантатлет, изображенный выше, вряд ли правдиво отображает внешний облик этого человека.

Редакция также считает своим долгом обратить внимание читателей на то, что автор данной заметки, Эразмус Хьюптер, канул в неизвестность вскоре после публикации своего опуса о Ленсе Ларке и больше его уже никто не видел. Незадолго до исчезновения один из его коллег-журналистов получил следующее короткое письмо:

«Дорогой Клоеб!

Последнее время я упорно бьюсь над тем, чтобы истолковать значение названия «Панак». Мне удалось нащупать кое-какие нити, ведущие к разрешению загадки, однако работа эта не без своих небольших сюрпризов.

Погода стоит отличная, но тем не менее ох как хочется поскорее вернуться домой.

Искренне твой, Эразмус».

Джерсен тихо, но многозначительно крякнул.

– От такого мороз идет по коже, верно? – спросил Рэкроуз.

– Не без того… Вы все еще согласны сотрудничать в осуществлении предложенного мной проекта? Рэкроуз вздрогнул:

– Только, пожалуйста, нигде не упоминайте моего имени.

– Как вам угодно.

Джерсен вынул из папки следующий документ – несколько страниц машинописного текста, принадлежащего, по-видимому, самому Рэкроузу.