Лицеист

— Судя по тому, что вы просили уделить вам не минуту-две, а полчаса, это еще не все, верно?

— Да, государыня! — подтвердил я и попросил разрешения включить «глушилку».

Она это сделала сама, затем подошла к столу, повернулась ко мне лицом, по-простецки села на столешницу и плавно повела рукой, предлагая начинать:

— Мирослава Михайловна, вы позволите прикоснуться к коже вашего левого предплечья? — внезапно поймав кураж, нагло поинтересовался я.

Женщина заинтересованно выгнула бровь, затем развеселилась, лукаво прищурилась и ме-е-едленно потянула вверх кружевной рукав темно-зеленого бархатного платья. А когда дотянула манжету почти до сгиба локтя, ехидно усмехнулась:

— Рискните…

Рискнул, приложив слепком. И сразу же «заполировал» это заклинание воодушевляющим касанием:

— Я убрал шероховатости, ограничивавшие длительность медитаций с линзами-камертонами. Если вы сейчас накинете на линзу «петлю» и накроете ее водяным щитом, то сможете медитировать хоть круглые сутки. Причем в «фоновом режиме», то есть выделяя на контроль этого процесса малую толику сознания.

— Ого!!!

— Это еще не все! — буркнул я и задрал левый рукав: — Мы провели ряд экспериментов и пришли к выводу, что разгонять Силу целесообразнее всего не через одну, а через две линзы-камертона. Причем «сажать» их на левый верхний, то есть, «сердечный» магистральный канал с зазором в восемь-десять сантиметров — в этом варианте КПД медитации вырастает еще процентов на сорок…

— Вы хотите сказать, что если я буду медитировать в «фоновом режиме», не пять теоретически возможных, а пятнадцать часов в день, то мое развитие ускорится аж в четыре с лишним раза⁈ — облизав губки, вкрадчиво спросила Мирослава Михайловна.

Я утвердительно кивнул.

— И мне не потребуется изыскивать время на традиционные медитации? — чуть более эмоционально продолжила она.

Я кивнул снова.

— И это ваша личная разработка?

— Да, Мирослава Михайловна! — подтвердил я и озвучил самую «слабую» часть объяснений: — Кстати, имейте в виду, что эксперименты я проводил не только на себе и Валентине. Зато теперь уверен, что это заклинание работает именно так, как вы только что описали. И еще одно: благодаря экспериментам со слепком у нас появился еще один интересный аргумент для давления на Халифат.

— Что за аргумент?

— В ближайшее время начнется взрывное развитие Дауда и его личной телохранительницы. Думаю, вы сумеете воспользоваться этой информацией в нашу пользу.

Тут государыня хищно прищурилась:

— Само собой, Лютобор Игоревич, само собой!

— Кстати, Наоки, Лиджуан и Эиру тоже развиваются аномально быстро — на сегодняшней тренировке все до единой поднялись на следующую ступень развития. Но телохранительница последней сообщит ее деду, что рывков было всего два, ибо Этэ-Инти продолжает отставать…

— Вы убрали шероховатости и им⁈ — неприятно удивилась Волконская.

— Нет, Мирослава Михайловна: они развиваются исключительно за счет тренировок и медитаций под воодушевляющими касаниями. Плюс сбрасывают усталость благодаря обновлениям Валентины Петровны.

— Все, поняла: судя по всему, Эиру, вроде как, обновлений не получает, верно? — чуть успокоившись, более-менее спокойно буркнула женщина.

— Ага: я, злобный физик, усиливаю только своих!

Тут Волконская задала вопрос из категории ожидаемых:

— А мой старший сын входит в эту категорию, или как?

— Естественно. И я усилю его при первой же возможности. Само собой, если он изъявит такое желание.

— Изъявит. Прямо сейчас! — рыкнула она, поняла, что переборщила с экспрессией, и виновато улыбнулась: — Я, наконец, поймала нужное ощущение и в диком восторге!

Я попросил не торопиться еще хотя бы пять-шесть минут. Императрица-Мать, естественно, уняла свой энтузиазм, и я пересказал ей идею Дауда. К слову, признавшись, что эта мысль пришла в голову не мне, и сообщив, что Аль Сауд увидел в этом варианте проведения выходных какие-то интересные возможности для развития «Проекта».

Мирослава Михайловна расфокусировала взгляд и на пару минут ушла в себя, а затем подтвердила, что идея действительно перспективная, но сразу же добавила, что ее надо будет основательно доработать.

— Здорово! — обрадовался я и перешел к самому последнему вопросу, ради которого приехал во дворец — вывесил в центре кабинета трехмерную голограмму новенького ярко-красного «Шквала», запечатленного в просмотровом зале автосалона, и развернул картинку так, чтобы болид смотрел прямо на Императрицу: — А это последняя часть моей благодарности за спасение жизни, исцеление и новое будущее моей матушки — машина, которая уже дожидается хозяйку в боксе Зыбиных на автодроме в Мякинино.

— Вы сбиваете меня с пути истинного… — пробормотала Волконская, но как-то без души. Ибо всеми мыслями уже была там, на трассе. Причем за рулем этого монстрика. А та часть сознания, которая все еще оставалась со мной, вовсю рассматривала картинку, впечатывая в память плавные обводы болида.