Лицей. Венценосный дуэт

– Скорее всего, не уволят, – кто-то мне не верит. Ну-ну.

– Представьте, что произойдёт, если все мы одновременно подадим заявление об уходе и прекратим ходить на занятия, скажем сразу по окончании первой четверти или хотя бы первого месяца занятий.

Даю паузу на размышление и работу воображения. Я знаю чуточку больше, чем они. Староста моего класса в 286-ой школе Алёнка – моя подружка. Кое-что рассказывала, так что об учительской кухне имею представление. Пока мальчишки только переглядываются. Подтянулся ещё один парнишка, которого строго оглядывает стоящий неподалёку охранник Вики. Ему шепотом на ушко что-то объясняет сосед.

– Как вы думаете, будут ли получать зарплату учителя, ведущие уроки на нашем факультете? – слово «факультет» чисто разговорное, официально его не используют. На мой вопрос народ оживляется. Начинает доходить, что наш удар действительно станет болезненным для учителей.

– Теперь вы, математики, скажите мне. Во сколько раз сократится зарплата учителя, который будет вести уроки в одном классе вместо двух?

– Всё сложнее, Дана, – вступает один из стоящих, паренёк с умными спокойными глазами, – К примеру, наша англичанка ведёт уроки по всему Лицею.

– Я упрощаю ради понимания, – киваю, – Суммарно нагрузка учителей сократится на 34 часа в неделю. Кто-то немного потеряет, кто-то существенно. Как вы думаете, они начнут задавать неприятные вопросы директору?

Заухмылялись.

– Как вы думаете, узнает управа просвещения о происходящем?

– Нас напрямую министерство курирует, – тут же сообщают мне, и я подпрыгиваю от восторга, – Так это в сто раз лучше! Наша акция тут же превращается во всероссийскую сенсацию. И что скажет публика?

– От публики достанется на орехи всем, и нам тоже, – отвечает кто-то.

– Да, – не собираюсь спорить по мелочам, – Но кто главный виновник? А тот, кто главный. Директор. Решат, что мы виновны? Пусть. Мы – дети, поэтому виноват всё равно будет он. Не справился со своими обязанностями.

– Что произойдёт, если мы продержимся хотя бы пару недель и всё-таки вернёмся? По любой причине. То ли нас сломают, то ли мы победим.

Тут у них фантазия отказывает.

– Учебный план расписан до конца года поурочно, – громко и холодно сообщаю я, – Всем учителям придётся его корректировать. Это килограммы бумаг…

– Это правда, – подтверждает один и поясняет окружающим, – Моя мама – учительница, я знаю.

– …заместитель директора по учебной части поседеет, – нагнетаю я, – Но последствия для Лицея будут намного более жуткими, если мы все реально уйдём из Лицея. Ну-ка, включите воображение!

– Проведут новый набор и возьмут целый класс новеньких, – пробормотал кто-то.

– Из обычных школ, – продолжаю я и подсказываю, – учившихся по обычным программам. И что будет?

– Полный… – пробормотал кто-то слово, подозрительно похожее на «звиздец».

– Им придётся догонять, – расшифровываю я, – Смогут? Может быть. Но расхлёбывать Лицею придётся весь год. Плюс набор просто так не проведёшь, нужно экзамен организовать. А как к нему готовиться, если все учатся. Двойная нагрузка для школьников. Организационные сложности для администрации.

– Экзамен упростят…

– И снизят качество поступающих, – продолжаю я, – о конкурсе, как для меня, четырнадцать отборных на одно место, останется только мечтать. Пойдём дальше…

– На формирование нового класса, как ни старайся, уйдёт недели три, минимум…

– Месяц, не меньше, – это Миша.

– Ещё один месяц выпадения из нашей усложнённой программы. Даже если мы уйдём через месяц, новый набор потеряет два. Целую четверть. В итоге он не справится с программой за весь год.

Все напряжённо размышляют.

– Журналисты набегут…– мечтательно произносит Паша. Я злорадно смеюсь, вспомнив Шацкого. Представляю, какой заголовок он может сочинить по поводу нашей истории. «Авиабомба в школьном платьице» или «Ядерный заряд по имени Дана»? Стараюсь подавить новую вспышку смеха.

– Мне как-то долго объяснять, почему, но уверяю вас. Директор вылетит из своего кресла со сверхзвуковой скоростью, – заключаю я, – Причём гарантированно. Реально, через месяц после того, как мы положим на его стол заявления об уходе. Хочу заметить особо. Вылетит при любом раскладе. При любом! – поднимаю голос.

– Кого-то из вас сломают родители, – снижаю давление, – Кто-то сам струсит. Возможно, нас всех быстро раздавят и через неделю всё успокоится. Но есть два неизбежных результата даже в случае нашего позорного и быстрого поражения. Один из них: увольнение директора Лицея.

– А второй? – высказывает Миша вопрос, которого я жду.

– В случае нашего полнейшего поражения уйдём из Лицея только мы с Викой, – буднично сообщаю я. И, наблюдая украдкой, с огромным наслаждением вижу, как темнеют лица мальчишек.

– Не хотелось бы… – бормочет один и на него поглядывают одобрительно.

– Это война, – пожимаю плечами, – Если мы начинаем войну, должны быть готовы ко всему. Война это потери, это пролитая кровь, своя и врагов, это поля, усеянные трупами, это поверженные твоей рукой враги и победные улыбки на залитых кровью лицах друзей …