Лицей. Венценосный дуэт (СИ)

Озерцо на месте, вода прозрачная, кое-где мальки шныряют, солнце светит и греет щедро. Красота! Раздеваюсь, приятно холодит ноги чистая вода, омывающая крупную гладкую гальку.

— Степан! Составишь компанию?

— Не, шеф, такую воду даже пить простудишься.

Не хочет, обалдуй. Не понимает, какой это ударный кайф. Разбежаться и прыгнуть, у-у-у-х-х! Ф-р-р-р! Действительно, холодная, так что плавать не стоит. Отфыркиваюсь на бережке. Как хорошо-то! Отряхиваюсь, захожу за машину, трусы надо отжать, а то брюки намокнут.

Красота! Щурюсь на небо, неторопливо одеваюсь. Настроение с утра всё поднимается и поднимается. То рывками, то непреклонным эскалатором, но исключительно вверх. Выгодный заказ закрыт, расчёт произведён. Бригаду придётся немного обидеть, это минус, но не мой, ха-ха-ха! Погодка замечательная, вода — прелесть, оплаченная красотка под боком… кстати, а где она?

Пока купался, обсыхал и одевался, эти двое куда-то исчезли. Настроение вверх ползти перестало, но и вниз пока не торопится. Степашка меня опередил? Это наглость, но с другой стороны, нет для начальства лучшего, чем виноватый подчинённый. Лишь бы особого ущерба не было. Так что уравновешивается всё.

Так, а куда они всё-таки скрылись. На песочно-галечный бережок наступает заметно подросшая трава, которая за минуту не встанет, если по ней пройтись. Прибрежный лужок пересекает довольно заметная трасса примятой травы, заканчивающаяся в окружающем озеро леске. Пойду-ка скажу им своё веское «фе!».

Степан Махотин.

Степан рычал, вбивая в мягкую травку уже безвольное девичье тело. Только несколько секунд назад агония, которая куда слаще пошлого оргазма, прекратила восхитительные корчи и судороги. У-у-у-х-х! Степан замер, переживая полёт в пропасть после волшебного взлёта. А какое наслаждение смотреть в глаза, наполняющиеся ужасом, чувствовать, что, хоть на несколько секунд, она в твоей полной власти. Можно лишить жизни, а можно помиловать.

Хлоп! Хлоп! Хлоп! Степан подскакивает от неожиданности, лихорадочно подтягивает спущенные до колен штаны.

— Браво, Стёпа! Но на «бис» вызывать не буду, дублёрши у меня для тебя нет, — на него с презрительной насмешкой смотрит Алекс. Это он, лениво опираясь на белоснежный ствол берёзы, аплодировал только что своему помощнику.

— Шеф, шеф, погоди… — Степан застёгивается, кляня про себя непослушные, трясущиеся пальцы. Чего он припёрся? Сейчас бы вышел, сказал, что Алина, так она назвалась, ушла и дело с концом. Оттащил бы вон в те кусты, он что, искать бы стал? Ну, раз пришёл, то сам и виноват. Можно попробовать договориться, но если нет…

— Шеф, прости, не удержался! Месяц бабы не было, а тут такая… — Степан упрашивает начальство, потихоньку пододвигаясь всё ближе, — только не сдавай меня, прошу!

Шеф глядит, сузив глаза. Нехорошо глядит. И молчит нехорошо. Ну, как хочешь, было бы предложено… ба-а-а-м! И броситься не успел, как унесло назад. Ещё и тёлка эта под ногами…

Споткнувшись о девушку, Степан опрокинулся на спину. И удар вроде не такой уж сильный.

— Тут точность важна, — любезно отвечает его мыслям Алекс, — только такие тупари, как ты, думают, что сила это главное.

Ха-а-а-к! У-у-у-х, бля! Каблуком по рёбрам это больно. Степан быстро перекатывается и легко встаёт. Алекс не находит нужным за ним скакать и бегать. Начальство оно такое, всё важность норовит блюсти.

— И всего-то просил, чтобы легашам не сдавал… — рычит Степан, — ну, как хочешь…

Он бросается вперёд, да с уклонами, ему только бы дистанцию сократить. Один удар приходится в живот, больно, но пресс не пробит. Второй рикошетит чуть выше виска. Всё! Два покойника — один ответ, шеф прижат к дереву. Левой рукой его правую, правой за горло.

— Ну, вот и всё, шеф, — рычит Степан, — живьём тёлку не попробовал, зато полежишь с ней вместе. Очень долго.

Только почему-то страха в глазах шефа не видать. Холодное презрение и всё. Что, смерти не боишься?

— К-х-м, ш-што и совесть даже не кольнёт? — начальство шутить изволит? Перед смертью? Силён!

— Говорят, к-х-м, — шеф изо всех сил напрягает шею и давит на руку подбородком. Пустые хлопоты.

— Говорят, совесть в сердце колет, но до сердца я потом доберусь, к-хм… тебя она сейчас в печень ударит.

Степан замирает, чуть скашивает глаза. В бок действительно упёрлось что-то очень острое. Он инстинктивно пытается отодвинуться, но колющее ощущение не проходит.

— Нет-нет, к-х-м, стой спокойно, — глаза Алекса ни на грамм не изменяют своего выражения. Такое же холодное презрение.

— К-х-х, и пальчики ослабь, — эту команду тоже пришлось выполнить.

— Вот теперь поговорим, — шеф ухмыльнулся как-то совсем гадко. — Придушить ты меня можешь. Только затратишь несколько минут, а мне две десятых секунды хватит, чтобы твою печень на шампур насадить.

Прав он, прав, сука! Конечно, могу и кадык ему вырвать, но он быстрее меня нашинкует, я уже на пере сижу, — в голове Степана бушует паника.

— Шеф, давай разойдёмся по-хорошему. Я тут всё приберу, а ты легавым меня не сливаешь.

— И становлюсь твоим сообщником? И что я буду с этого иметь, кроме проблем? Нет! По-другому сделаем.