Лицей послушных жен

– Не будешь спать – придет бабай, схватит за ногу!

– Будешь плакать – отдам тебя вон тому дядьке!

Как вам такая перспектива?

Итак, несколько часов взрослые всячески будоражат чадо, не оставляя в покое ни на минуту, пока не добиваются своего: чадо вконец возбуждено и начинает взвинчивать тон. Это как гром среди бури. Потом начинается сама буря – полуторачасовой рев на одной ноте: «Ми-ме-ма-мо-му-у-у-у…» А что же, интересно, вы хотели, взбаламучивая этот и без того бурный источник?!

Продолжать? Рассказать, как проходит ночь? Нет?

Тогда спрячьте свой камень в карман!

…Ника была права: я боялась.

Но больше всего – боялась ее…

5 июня

Луч солнца щекотал мое лицо.

Как же давно я не испытывала этого странного ощущения материальности невесомых вещей! Всегда казалось, что выражение «луч щекотал» – из области метафор. Давно забыла, что луч действительно может лежать на лице, как рука Бога, а у дождя есть пальцы, а запах может заползать в ноздри, как уж.

Сейчас, пока мои глаза не открылись, ясно ощущала, что лба касаются живые, горячие пальцы, а в ноздри вползает медовый аромат свежеиспеченных блинов. Сквозь закрытую дверь доносились едва слышное позвякивание посуды и шипение масла на сковородке. Где-то в глубине квартиры наигрывало радио давно забытые позывные. Я почувствовала на ногах тяжелый клубок Дымкиного тела.

Услышав движение, кошка осторожно пошла прямо по мне, подбираясь к лицу. Я сделала вид, что сплю, но Дымку не обманешь! Она добралась до моей шеи и удобно устроилась так, как любила: во впадине между щекой и плечом, блаженно замурлыкала. Под эту трогательную кошачью песню из-под моего левого века выползла длинная предательская слезинка. Потекла по виску, скатилась в ухо.

Я все-таки была дома!

Сейчас открою глаза и увижу свои длинные косы-змеи, худые ноги в синяках и царапинах, цыпки – такие загрубевшие наслоения кожи на сгибах пальцев рук, которые меня заставляли каждый вечер тщательно тереть щеткой в мыльном растворе. Побегу в кухню и расскажу маме, какой странный сон мне приснился…

Я открыла глаза.

И увидела то, что должна была увидеть: мои ноги почти упираются в металлические перекладины кровати, а легкое покрывало очерчивает контуры тела взрослой женщины. Это не сон.

Посмотрела на часы: было полдевятого утра.

Значит, я должна выйти, непринужденно поздороваться и сделать вид, что у меня масса неотложных дел.

Но я так и не определилась, как относиться к моим хозяевам в этой непростой ситуации. Наверное, будет лучше, если я стану воспринимать их отстраненно, как некую молодую супружескую пару случайных знакомых.

В общем, если разобраться, так оно и есть: детям не дано знать, что за люди их родители и какие они на самом деле. Для них это просто родители – люди, которым веришь, которым подчиняешься, которых любишь без всяких объяснений.

Я решила абстрагироваться. Накинула халат, перекрестилась на бабушкину икону и нырнула в дверь, как в воду, в ново-старую жизнь.

Через приоткрытую дверь кухни увидела мою ночную гостью, сидевшую за столом и доедающую блины. Молодая женщина стояла, повернувшись лицом к окну, обняв себя руками за тонкую талию.

Заметив, что я вышла, Вероника подмигнула мне:

– Доброе утро!

Женщина повернулась и тоже кивнула, добавив:

– Чистое полотенце на правом крючке.

Кажется, настроение у нее было не самое лучшее.

Я поблагодарила и пошла умываться. Приняв душ, придирчиво посмотрела в запотевшее зеркало. От напряжения этих дней вокруг глаз появились темные круги, а лицо осунулось и как будто опало. Надо сделать какую-нибудь питательную маску или хотя бы найти какой-то крем (об этом я и не подумала!). Я посмотрела на полке. Там стоял крем для рук в стеклянной бутылочке и болгарский шампунь «Роза». Я улыбнулась: для того чтобы нормально искупаться и вымыть голову, надо будет возвращаться в двадцать первый век!

Я расчесалась и вышла из ванной. Интересно, какие планы на сегодня у этой женщины? Мне нужно быстренько перекусить и ретироваться из дома – подтвердить свою деловую занятость несуществующим семинаром. Но выходить из дома мне не хотелось.

К тому же я не знала, смогу ли вообще выйти за пределы этого двора, ведь всегда, поворачивая за угол, я оказывалась в современном спальном микрорайоне. Будет довольно странно, если придется весь день прятаться за кустами в старом дворе!

– Чай будете? – спросила женщина.

Она все еще стояла у окна, накрест обхватив себя руками.

Девочки за столом уже не было. Наверное, побежала на улицу.

– Да, спасибо, – ответила я.

– Садитесь, сейчас налью, – не очень приветливым тоном сказала женщина, не оборачиваясь.

Я покорно села. Чем дольше будет пауза, тем лучше.

Пока что я разглядывала ее спину и легкое отражение лица в стекле. Масло на сковородке уже перестало шипеть. В квартире стояла невероятная тишина, даже попугай в коридоре еще спал, завешенный бабушкиным платком. Тонкие белые руки женщины, которыми она обнимала себя за талию, сходились на спине, подчеркивая ее гибкость и какую-то воздушную хрупкость.