Лицей послушных жен

– Догадалась! – сказала девочка и подошла ко мне: – Пошли, я покажу тебе твою комнату!

Родители закачали головами, но девочка уже вцепилась в мою руку и тащила за собой. Я могла только оглянуться с виноватым видом: мол, ну что возьмешь с ребенка…

– Подожди, Верочка, мы еще ничего не решили, – остановил ее отец и добавил, обращаясь к матери: – Гражданка обещает позаниматься с Никой математикой…

Женщина вздохнула и пожала плечами.

Надо было ловить удобный момент:

– К тому же я оставляю джинсы, а завтра принесу кассеты с концертами. И разумеется, свое удостоверение. Все будет в порядке. Обещаю.

Девочка потащила меня в глубь квартиры. Родители закрыли за нами дверь. Наверное, сейчас будут обсуждать новую перспективу и ее последствия. Но это меня уже не касалось!

Я шла по коридору – мимо клетки с попугаем, холодильника «Днепр», чеканки Нефертити, – и он действительно был длинным. Или это мне только показалось?..

3 июня, вечер

…Вернулась я домой в тот же вечер. Успела даже раньше Мирослава.

Проход мимо дерева и скамейки был таким же, как и в прошлый раз. Даже приступ боли оказался достаточно терпимым.

Значит, я могу возвращаться! Моя записка к Миросю еще лежала на кухонном столе. Я быстро скомкала ее и выбросила в мусор. Сегодня вечером у меня будет много дел. Во-первых, нужно немедленно изготовить какой-то документ – это не займет много времени. Цветной принтер работал отлично, любую печать я нарисую за полминуты. Во-вторых, надо сделать три кассеты с концертами Высоцкого. Но проблема заключалась в том, что у нас были качественные современные записи на дисках, а как перегнать их на допотопные кассеты? И остались ли у меня такие кассеты?

Я полезла на антресоли, выбросила оттуда мусор, раздвинула коробки с обувью и старыми вещами и похвалила себя за предусмотрительность: в глубине стояли старый магнитофон Sony и коробка с кассетами, на которые я когда-то записывала свои интервью.

С этим добром я спустилась вниз и закрылась в кабинете. «Чем хуже будут записи, тем лучше», – подумала я, вставляя новенький лазерный диск в музыкальный центр и кассету в старый магнитофон. На первом нажала кнопку «Воспроизведение», на втором – «Запись».

Кассета в магнитофоне медленно закрутилась. Записав одну песню, проверила запись. Все в порядке – она была. И поскольку писала с микрофона, была вполне некачественной. То есть такой, как надо.

С диска записала ровно три кассеты.

Доделывая последнюю, я не услышала, как в кабинет вошел Мирось.

– Что ты делаешь?

Я прижала палец к губам, умоляя не испортить процесс, и тихо вывела его в кухню.

Что ему ответить?

– Провожу эксперимент, – сказала я.

– Какой? Зачем тебе этот вчерашний день?

Мне пришлось выдумать историю, что именно этот «вчерашний день» я хочу подарить одному из сотрудников на день рождения, так как он очень ценит ретро и не признает современной техники. Этакий символичный подарок, раритет…

– Только представь, – сказала я, – он до сих пор слушает виниловые пластинки своей бабушки и коллекционирует старые кассеты.

– А-а… Ну-ну… – сказал Мирось и пошел в ванную.

Пока в кабинете заканчивалась запись, а Мирось принимал душ после работы, я успела накропать на компьютере довольно солидное удостоверение младшего научного сотрудника Академии наук, приладила туда свое фото и найденный в Интернете образец печати. Было бы неплохо вклеить распечатку в какую-нибудь красную или синюю корочку-обложку. Я порылась в ящике и нашла такую с полуистлевшей надписью «Удостоверение», выдрала оттуда свое удостоверение десятилетней давности – аккуратно вклеила нужное.

Ксива и кассеты были готовы до того, как Мирось вышел к столу.

Стол, благодаря моему необычному нынешнему состоянию, захотелось накрыть безупречно – я даже выставила бутылку чилийского вина и зажгла две свечи.

– Какой у нас праздник? – спросил муж.

Я посмотрела на него с щемящей болью и страшно пожалела, что не могу рассказать о своем невероятном приключении. Именно потому, что оно было невероятным, то есть таким, в которое веры не может быть априори. Особенно у прагматичного Мирослава.

Поэтому я просто сказала, что мы давно не ужинали в романтической обстановке.

Он с благодарностью кивнул, поцеловал меня в темя и открыл бутылку. Мы молча выпили. Я почувствовала, что вся – уже ТАМ, в завтрашнем дне. В новом свидании с прошлым. «Интересно, – подумала я, – кому еще выпадает такой случай: смотреть в прошлое как в будущее?..»

– Что-то не так? – спросил Мирось, заметив, что кусок не лезет мне в рот – я только пила.

– Сколько лет тебе было в 80-м году? – спросила я.

– Девятнадцать. А что?

– Девятнадцать… – повторила я. – А что ты тогда делал?

Мирось задумался.

– Учился на втором курсе университета…

– А можешь вспомнить, что тогда происходило? С тобой и… вообще? Какие события?

– Весьма размытые воспоминания получатся, – ответил он.

– И все-таки? – не унималась я. – Это я мало что помню, ведь была не такой взрослой, как ты.

Его лицо стало серьезным и напряженным. На все вопросы Мирось привык давать полные ответы.