Лицей 2019. Третий выпуск

Нахлынула волна шумных посетителей из студентов, в лицо пахнуло осенней свежестью с примесью дальних костров и дешёвой девичьей парфюмерии. Официантки вмиг разбежались, дав мне возможность без лишних глаз обдумать случившийся конфуз. Я всегда обдумываю случившееся, даже всякую мелочь, — если меня кто-нибудь ошибочно окликнет в толпе или, скажем, если вместо пяти пальцев у человека вдруг окажется три. А где другие два? Или — почему именно меня сочли за кого-то своего, а не кого-нибудь другого?..

Пока я разглядывал студентов, разматывающих яркие шарфы, Веня поднялся, сделал несколько шагов и очутился напротив меня. Он пристально посмотрел на серебряную ложечку, затем поднял глаза и сказал:

— Куда ты живёшь?

Я не ожидал, что «блаженный» поставит вопрос именно так. Я вообще не думал, что он будет говорить со мной. Обычно такие люди пугливы и замкнуты внутри своей обречённости. Но вопрос был задан. Мне оставалось либо уйти, либо совершить очередную глупость, открыв свои мысли незнакомцу. Я постарался быть честным и добрым.

— Не знаю, — ответил я ему.

Никто из окружающих не отвлекал нас от странной беседы. Фоном играло радио из потолка. Пахло кухней, остатками осеннего дыма и кофе.

— Наверно, как и всякий, я живу к смерти, — продолжил я, — но не осознаю этого, потому что, как и всякий, боюсь смерти…

— Куда ты живёшь? — словно бы не слыша моих слов, голосом автомата-лохотрона для лова зверушек повторил Веня. Его не удовлетворил мой первый ответ. На моём безоблачном челе образовалась тревожная морщина.

— Хорошо. Скажу иначе. Если, конечно, я правильно понял твой вопрос. Как человек, верующий в Бога, я надеюсь обрести покой на небесах. И если исходить из твоей весьма странной постановки вопроса — «куда», то живу я, по всей вероятности, в Царство Небесное. Хотелось бы надеяться…

Веня поморгал глазками, улыбнулся блеску серебряной ложечки, облизнул губы и по-младенчески пролепетал:

— Куда ты живёшь?

Я не стал сердиться на больного человека. Отпил из кружки. Жутко хотелось курить. Я убедил себя, что этот человек интересен с точки зрения наблюдения и поэтому нет повода для раздражения. Наблюдай, клади в копилку нелепости и причуды, которые ты так любишь, — успокаивал я себя.

Ещё я подумал, что его, должно быть, не раз били за этот вопрос. И действительно, посмотрев внимательно, обнаружил на лице Вениамина заметную синеву под глазами и характерную горбинку сломанного носа.

— Да в сущности — в никуда, — равнодушно ответил я. — Я вообще не понимаю — зачем люди появляются на свет, рожают других людей… Зачем всё это? Чтобы бороться за выживание, добывать себе пищу, делать карьеру? Глупо. Посмотри на этих беззаботных студентов, на эти «полевые лилии»: не трудятся, не прядут. Они не задаются подобными вопросами. Им всё равно. Им кажется, что мир создан для них, что сами звёзды вращаются вокруг их жалких интересов и что будущее в их потных руках. И трудно им не завидовать…

— Куда ты живёшь? — настаивал Веня.

— Опять ты за своё… Ну а куда ты живёшь, сам-то знаешь? — грустно усмехнулся я, понимая, что вопрос уйдёт в пустоту.

Веня по-рыбьи смотрел мне в глаза. Ни всплеска, ни шёпота… Водная гладь.

— Ага, не знаешь! Вот и я не знаю. Кофе будешь?

— У-у-у, — согласился Вениамин.

Я пошёл к автомату, чтобы взять кофе. Девушка на кассе попросила найти ей десять копеек для размена. Обычно я отказываю, но тут решил повозиться, чтобы растянуть время. Кофе уже не хотелось. Хотелось поскорее выйти на улицу и просто пойти по усыпанному листьями тротуару, навстречу дальним кострам.

Когда я вернулся к столику, Вениамина на месте не было. Осмотрелся по сторонам — как в воду канул. Я вздохнул с облегчением. «Куда ты живёшь? — иронично подумал я. — Куда надо, туда и живу». Надел пальто и вышел на воздух.

Вышел и увидел следующую картину. Двое мужчин у чёрного джипа жёстко обрабатывали Веню ногами с обеих сторон. Заходящее солнце приятно щурилось сквозь голые ветви деревьев, окрашивая город в нежные пастельные тона. Глухие удары не нарушали вечерней гармонии. Люди застенчиво проходили мимо, шурша пожухлой листвой, неслышно шаркая подошвами по асфальту. И если бы Веня каким-то чудом избавился от натиска остроносой обуви и задал людям вопрос: куда вы живёте? — люди бы ответили: мы живём своей дорогой, а ты лежи — своей и не мешай нам хранить покой и тепло для непременного завтра.

— Эй, мужики, оставьте его! Он же больной! — крикнул я, приближаясь к разъярённым особям и их жертве.

— Какой, нахрен, больной. Чё он тут базарит — «куда живёшь». Ты его знаешь?

— Да так. В кафе видел. Мужики, он реально больной.

Мужики остывали, похрустывая пальцами и сплёвывая горячую слюну на асфальт. Веня медленно карабкался по автомобилю, силясь подняться на ноги.

— Э, машину мне не поцарапай, урод! — пролаял мужик.

— Убить этого хрена мало, — поддержал другой.