Лица

— С тобой все в порядке, — и решила брать Жени с собой на обходы.

Жени была благодарна Чарли: никто не потрудился рассказать ей о работе клиники, видимо, предполагая, что все, что ей положено знать, она выучила по учебникам. Но знания Чарли были совсем иного рода: пересекаясь со знаниями врачей, составляли особую область, основанную как на медицинских, так и на чисто человеческих нуждах.

— Начнем отсюда, с ванных. Всех, кто сюда попадает, окунают в них, и мертвая кожа уплывает прочь. Сестры стараются держаться подальше от этих процедур, а я люблю. Мне нравится быть с пациентом, когда он только-только поступил — ему это своего рода утешение. Ванны болезненны, как и все остальное, и пугают, особенно маленьких, — она помолчала. — Если дети понимают, что черная жижа вокруг них — их собственная кожа, они начинают паниковать. Одна малышка у меня принялась собирать кусочки и при этом кричала: «Я не хочу облысеть! С меня слезает кожа!» Что тут ответишь? — Чарли задумчиво улыбнулась. — А другой малыш заявил, что будет голый до костей, и просил приклеить к нему какую-нибудь ткань. Это меня совсем потрясло.

«И Лекс побывала в такой вот ванне, — подумала Жени. — И ей, наверное, было страшно».

— Ванны для того, чтобы предотвратить обезвоживание? — спросила она, вспомнив, как лила воду на обгоревшую Лекс и пыталась заставить ее попить.

— Верно. Это основная опасность. Другая — инфекция. И вот здесь, — Чарли показала рукой, — отделение бактериологического контроля.

Жени даже не разрешили войти в кабинет, где за прозрачными стенками лежали больные. Она знала, что опасность заражения длится долго, пока тело не сформирует собственного покрова.

Вчера, прежде чем подать поднос с едой женщине, находившейся в клинике больше трех месяцев, но все еще считавшейся в критическом состоянии, ей пришлось надеть стерильные перчатки, маску и шапочку.

— Основная проблема, — продолжала Чарли, когда они выходили в коридор, — что с обожженными невозможны никакие прогнозы.

— Что вы имеете в виду? — Жени была озадачена.

Чарли прервалась, чтобы подписать формуляр, поданный санитаркой:

— Не понимаю, почему мне приходится это делать каждый день? — пожаловалась она. — Основное предписание: никаких рентгеновских лучей без крайней необходимости.

Санитарка кивнула и пошла по коридору, унося папку.

— Больная беременна, — объяснила Чарли Жени. — И каждый чертов день мне приходится напоминать им об этом. Извини, но все думаешь, что они запомнят. Так о чем мы говорили? Ах, да. Кто такие обожженные? Подумай-ка!

— Дети. Старики, — предположила Жени.

Чарли улыбнулась:

— Все. Всех возрастов и социальных положений. Старики в доме престарелых, футболисты во время пожара в самолете — любой. Поэтому нельзя делать никаких прогнозов, никаких обобщений. Мне говорят: у пациента обгорело двадцать пять процентов кожи, но я еще ничего не знаю. Может быть, у него шумы в сердце, или диабет, или проблемы с почками. Может быть, депрессия или шизофрения. Или это восемнадцатилетний парень из хорошей семьи, полный здоровья, с кучей друзей и влюбленной в него по уши девушкой.

Быстро, не останавливаясь, они шли по коридору. Сестрам и практикантам, которые, казалось, хотели о чем-то ее спросить, Чарли бросала:

— Попозже. Если что-нибудь важное, зайдите ко мне в кабинет. Вот тебе несколько примеров, — повернулась она к Жени. — Здесь справа лежит мистер Моррисон. Он старый и сгорбленный, но настоящий джентльмен. Он обжегся, не так уж и сильно, от газовой плиты, но его шансы поправиться невелики. Ему под восемьдесят, полгода назад умерла жена и его воля к жизни ослабела. А без этого никто из нас ему не в силах помочь… Напротив — беременная леди, Эдит Фалькон. Она была уже на пятом месяце, когда получила ожог от электропроводки. Это случилось два месяца назад. Электроожоги требуют совсем иного лечения, чем те, что были результатом открытого огня.

Жени хотела, чтобы она продолжала, но Чарли остановилась у следующей двери:

— Пойду навещу своего паренька, Брюса Шварцмана. Из-за утечки бензина его машина вспыхнула, и он обгорел почти весь. Но парень молодец. Вживляет лоскуты так, как будто отторжение до сих пор не открыто. И с едой все нормально — все восемь тысяч калорий без всяких трубок, — Жени уже знала, что обожженным требуется пища втрое калорийнее обычной, чтобы набрать вес. В больнице готовили специальные «высококалорийные коктейли», которые многие больные выпивали самостоятельно, но редко кто обходился без специального внутривенного питания.

— Брюс просто чудо. Каждый раз у него новая шутка. Большинство из них довольно скользкие, но смешные, — она подмигнула Жени. — Еще увидимся.

Жени проводила ее взглядом и почувствовала разочарование: она хотела бы услышать больше, но Чарли была вечно занята. Как и сама Жени. Меньше чем через час ей предстояло бежать на лекцию, потом — вечерние занятия. Иногда по ночам в своей однокомнатной квартирке она принималась раздумывать: неужели призвание всегда означает одиночество?

Через два дня, в конце смены, Чарли пригласила Жени в кабинет.