LitPamiatniki

Скара наслаждалась, разрушая эти моменты. Он ненавидел то, что она всегда была рядом, высасывая его достижения. Иногда ему даже казалось, что она стала Избранной вслед за ним только для того, чтобы его позлить. Конечно, она была более чем достойным убийцей, но у нее и ее топора не было ни стиля, ни изящества — не то что у него с его ножами. Ее методы работали, только и всего, в то время как он был мастером своего дела.

Сохраняй спокойствие, сказал он себе, вертя стилет в пальцах. Он подошел к сестре.

— Кое с чем не следует торопиться. — Шулка следил за каждым его шагом, и кожу Даруса покалывало, когда дыхание солдата становилось все более прерывистым за кляпом. Восхитительно. Дарус наклонился и поцеловал сестру в лоб. — Некоторые вещи становятся еще более изысканными от ожидания.

Скара рассмеялась:

— Ты говоришь себе это каждую ночь, когда ложишься спать один?

Щелчок его пальцев, и нож оказался в дюйме от ее глаза:

— Никогда не следует смеяться над человеком с ножом.

— Если только не имеешь своего, побольше, младший брат. — Тук, тук, тук. Ее охотничий нож упирался ему в бедро.

— Хватит. — Дарус отступил назад, разозленный самодовольным выражением лица Скары. Она всегда была очень довольна собой. Но она была не так умна, как сама о себе думала. Они могут быть похожи друг на друга, но она никогда не будет ему ровней.

Дарус отступил назад и обратил свое внимание на шулка. Жаль, что на месте джианина не была его сестра, извивающаяся под его прикосновениями. Тогда бы она не посчитала себя такой особенной. Однажды он узнает, как долго она сможет продержаться, прежде чем ее крики наполнят комнату. Однажды. Он вполне мог бы быть единственным Монсутой в мире.

Он подмигнул, и мужчина понял, что его момент настал. Джианин напрягся, пытаясь освободиться от веревок, но они не поддавались. Он умолял, но кляп заглушал его слова. Слезы наполнили его глаза, но они были потрачены впустую на Даруса. Все это было слишком волнующе.

С улыбкой Дарус вынул кляп. Игра началась. Существовал этикет, которому нужно было следовать.

— Ты ублюдок, — выплюнул шулка.

— Лишь духовно, — усмехнулся Дарус. — Ты чувствуешь себя храбрым?

— Пошел ты нахуй! — завопил шулка. Он ерзал на кресле, натягивая веревки, раскачивая кресло взад-вперед.

— Так очаровательно. Так красноречиво. — Дарус метнулся вперед с клинком. Первый порез был небольшим, простая царапина на плече. Укус. Вкус того, что должно произойти. Потребовалось почти две секунды, чтобы появилась кровь, такая красная на фоне белой кожи шулка.

Джианин стиснул зубы и уставился на Даруса с ненавистью в глазах. Идеально. Второй порез был глубже. Третий длиннее. Дарус молчал, потому что дело было не в вопросах. Шулка плевался и ругался, стараясь быть таким храбрым. Если бы он только знал, что должно было произойти.

Скара нетерпеливо притопнула ногой у него за спиной. Сука.

Дарус потерял концентрацию. Нож распорол шулка от бедра до бедра глубже, чем он намеревался, зазубренная улыбка кровоточила красным. Воин закричал, и Дарус нанес удар вниз, вонзив нож по рукоять ему в колено, просто ради забавы. Крик стал громче, эхом отражаясь от стен, почти достаточно громкий, чтобы заглушить раздражающее постукивание Скары. Это не было случайностью — она знала, что портит ему веселье, но он не собирался доставлять ей удовольствие, зная, как сильно это его бесит. Нет.

Он заставил себя сосредоточить внимание на шулка. Мужчина молил о пощаде, умолял Даруса остановиться, но с таким же успехом он мог бы просить день не превращаться в ночь. Это было то, что любил Дарус. Он играл с болью, дразня и мучая. Дарус резал, кромсал и колол, обтекая своего любимого пленника, превращая тело шулка в карту кроваво-красных линий. Даже Скара приподнялась, чтобы посмотреть. Когда дело доходило до боли, Дарус был мастером.

Шулка был меньше впечатлен. Он боролся со своими путами, ревел и визжал, ругался и плевался, дергался и извивался, но все было напрасно. От лезвия не было спасения. Никакого. И Дарус никогда не уставал.

Он остановился только тогда, когда шулка отключился. Не было никакого смысла пытать человека, находящегося без сознания. Смерть ждала, чтобы забрать шулка в Великую Тьму, но этому человеку еще не пришло время уходить. Ему не настолько повезло.

Дарус оседлал колени мужчины и шлепком разбудил его. Шулка извивался под ним, отдергивая голову от Даруса, как будто побег был возможен:

— Пожалуйста, пожалуйста, остановись, отпусти меня. Я ничего не знаю. Я просто солдат. Я просто делаю то, что мне говорят. Пожалуйста.

Дарус любил эту часть — когда заключенный все еще надеялся, что все еще может сбежать. Все еще выжить. Пришло время развеять эту фантазию, это безумие.

— Мой дорогой. Не думай, что тебе удастся быстро сбежать в Великую Тьму, или что тебе выпадет честь умереть прежде, чем я смогу тебя сломить. Это действительно глупость — так думать. — Дарус помолчал, наслаждаясь моментом, страхом на лице мужчины, тем, как дрожали его губы. — Ты знаешь, что моя сестра и я — Избранные Императора?

Шулка всхлипнул.