LitPamiatniki

Когда он перешел на другую сторону, его желудок скрутило спазмами. Желчь подступила к горлу, но он сумел проглотить ее обратно. Даже он знал, что его не должно вырвать на ботинки.

Женщина наблюдала за ним. Администратор в серебряной маске и с длинными волосами, заколотыми сзади. «Матеон?» — спросила она, как будто вместо него мог пройти другой желудь, держась за живот.

— Да, — ответил он.

— Тебе лучше побыстрее стать жестче. Следуй за мной. — Она вывела его из комнаты, вверх по лестнице и по коридору. Он, спотыкаясь, последовал за ней, стараясь не выглядеть потерянным и сбитым с толку, но, вероятно, у него не получалось ни то, ни другое.

— Это твоя казарма, — сказала женщина, останавливаясь в дверях длинной комнаты, по обе стороны которой стояли койки. В воздухе пахло потом, дешевым вином и плохой едой. По верху каждой стены тянулись прорези окон, через которые в комнату поступало немного свежего воздуха и света. Она указала на койку рядом с дверью. — А это твоя койка.

Со времен начальной подготовки он знал, что это худшее место, которое можно найти. Его будут беспокоить все, кто приходит и уходит, уединения не будет:

— Есть ли еще где-нибудь, где я мог бы поспать?

— Ты мог бы переночевать у меня, — сказала она с улыбкой. — Я чувствую себя одинокой, и такой рослый парень, как ты, как раз то, что мне нужно.

Матеон уставился на нее, открыв рот:

— Я… Я…

— Кейдж мой дорогой, вот идиот. Это армия, а не гостиница. Бросай свои мешки там, — рявкнула администратор. — Потом двигай свои костыли дальше. У тебя инструктаж через пять минут.

— Инструктаж? — повторил Матеон. Он заметил дрожь в своем голосе, которой обычно не было.

— Твое отделение сегодня утром на патрулировании.

— Я пойду с ними?

Она тряхнула головой с выражением крайнего отвращения на лице.

— Зал совещаний в той стороне. — Она указала в ту сторону, откуда они пришли. — Иди по второму коридору. — Затем она ушла, оставив его чувствовать себя одиноким и неуместным, с бурлящим желудком, спрашивающим себя, было ли все это волей Кейджа.

В зале совещаний было жарко и слишком тесно, чтобы в ней могли с комфортом разместиться двадцать человек. Он, уже потный, задержался у двери, не зная, куда ему следует пойти, где ему следует сесть.

— Прочь с дороги, черт тебя побери.

Матеон подпрыгнул при звуке голоса и уронил шлем. Он покатился по полу, и ему не нужно было смотреть, чтобы знать — все головы в комнате повернулись в его сторону. Он полез за ним, гремя доспехами, все еще такими незнакомыми и неудобными даже после шести месяцев базовой подготовки.

— Извини.

Солдат просто протиснулся мимо него в комнату. Люди расступились, чтобы пропустить его, и он исчез среди своих товарищей по отделению.

Матеон поднял свой шлем и стряхнул грязь с его девственно белой поверхности. Его щеки горели, когда он выпрямился. Не то первое впечатление, которое он хотел произвести, — и он все еще не знал, где сесть.

— Ты ждешь гребаного приглашения или чего-то в этом роде?

Матеон обернулся и снова чуть не уронил шлем. Он переложил его из одной руки в другую, но, слава Кейджу, на этот раз сумел не уронить. Человека перед собой он совсем не впечатлил.

— Нет, сэр. Извините, сэр.

Рука мужчины взметнулась, ударила Матеона по уху прежде, чем он успел даже подумать о том, чтобы увернуться, и стукнула его головой о дверной косяк:

— Я что, выгляжу так, будто весь день сижу на заднице и занимаюсь всякой хуйней?

Матеон отступил на шаг. На мужчине не было маски, но он выглядел настолько опасным, что нарушение религиозного протокола волновало Матеона меньше всего. В нем было по меньшей мере шесть футов пять дюймов, и он был широкоплеч, с таким кривым носом, что, вероятно, не мог вспомнить тот день, когда нос был прямым. Один шрам пересекал сбоку одну щеку, а другой — вертикально другую. У него были глаза, которые слишком хорошо знали смерть.

— Нет, с... — на этот раз Матеон остановил себя, увидел нашивки, вспомнил урок, полученный от полемарха в Кейджестане. — Нет, полемарх.

Полемарх фыркнул и протиснулся мимо него, чуть не сбив Матеона с ног, и пробрался в переднюю часть зала.

Матеон, шаркая ногами, последовал за ним, ища место, но так и не увидев его.

— Гребаный желудь, — пробормотал кто-то, пнув его.

Полемарх свирепо посмотрел на него и указал на пол:

— Сиди здесь. Ты еще не заслужил стул.

Матеон сделал, как ему было сказано, не обращая внимания на хихиканье. Он попытался сесть с достоинством, но доспехи мешали ему, и на самом деле он наполовину опустился, наполовину свалился наземь. Он взглянул на остальных. Суровые лица смотрели в ответ. И, как и полемарх, никто из них не носил масок. Это было святотатством. Кейдж требовал, чтобы все закрывали лица, кроме как в компании собственной семьи — и даже тогда ее часто носили. Как они могли быть святыми воинами, если нарушали одну из самых основных заповедей Кейджа?

— Теперь, когда мы все устроились поудобнее... — сказал полемарх. — Те из вас, кто надеется провести денек, болтаясь без дела и почесывая свои задницы, боюсь, будут разочарованы.

— О черт, Пол, — крикнул кто-то. — Ты же обещал.