Литерный поезд генералиссимуса

Полковник Мишин едва сдержал крепкое словцо, вертевшееся на кончике языка, и только сдержанно попросил ускорить дешифровку всех радиоперехватов. Лейтенант посетовал, что катастрофически не хватает людей, особенно опытных криптологов, но со своей стороны личный состав сделает все возможное, чтобы ускорить работу.

На том и порешили.

Еще через полчаса в указанный район прибыла оперативно-разыскная группа, которая, надо отдать ей должное, установила место проведения радиосеанса. Был проведен следственный эксперимент, в результате которого было определено точное место выхода радиосообщения в эфир, а также в допустимых возможностях воспроизведены условия передачи. Как следовало из выясненных обстоятельств, агентов было двое – один радист, а другой, по-видимому, командир группы. Радиопередача велась близ разбитой землянки, где год назад шел бой с немцами. В подтверждение первоначальной версии нашли окурок, точно так же примятый и надкушенный, как и в первом случае. Под слоем глины в землянке были обнаружены два скелета с истлевшей красноармейской формой; вот только жаль, что удостоверений личности при бойцах не оказалось.

Так и похоронили бедолаг в братской могиле.

В прифронтовой полосе оставалось двое диверсантов, которых следовало взять непременно живыми. Вот только бы знать, в какую сторону они направились. Ориентировки с их описанием были разосланы по всему фронту, в каждое подразделение СМЕРШа, по всем контрольно-пропускным пунктам; их словесные портреты находились в кармане каждого контрразведчика, однако последние два часа прошли в безрезультатном ожидании.

Полковник Мишин составил сообщение. Перечитав его, еще раз немного подправил.

«Совершенно секретно. Начальнику Главного управления контрразведки СМЕРШ. В ночь на 2 августа близ села Покровское была сброшена группа немецких парашютистов в количестве пятнадцати человек. Двенадцать диверсантов, оказав ожесточенное сопротивление, были уничтожены. Один – захвачен в плен и в настоящее время дает признательные показания. Двум другим – командиру группы и радисту – удалось скрыться. В настоящее время ведутся их поиски. Задание немецкой группы состояло в том, чтобы уничтожить два железнодорожных моста на пути Вязьма – Москва. А также провести диверсию против высшего командного состава Тридцатой армии. Начальник контрразведки СМЕРШ Тридцатой армии полковник Мишин».

Валерий Николаевич прошел в шифровальный отдел, начальником которого была миловидная двадцатипятилетняя капитан Коргина, и, протянув ей текст, сказал:

– Нужно срочно отправить.

– Насколько срочно, товарищ полковник? – уточнила девушка. – Сейчас на очереди у нас еще три шифрограммы. И все срочные!

– Шифрограмма идет начальнику Главного управления контрразведки СМЕРШ.

– Я лично займусь шифрованием, товарищ полковник, – заверила хорошенькая капитан. – И немедленно отправлю.

– Теперь я спокоен, – отозвался Валерий Николаевич, невольно улыбнувшись. На красивую женщину всегда приятно смотреть.

Женщина, постукивая каблуками, заторопилась в отдел. Не удержавшись, Мишин посмотрел ей вслед и тотчас столкнулся с ее насмешливым взглядом. Невольно смутившись, полковник шагнул к выходу.

* * *

Весь текущий день Иван Александрович провел в депо – лично подбирал подходящий паровоз, подыскивал нужные вагоны, а когда эшелон был собран, отдал распоряжение подполковнику Кузьмичеву, занимавшемуся железнодорожными перевозками, обустроить купе самым подобающим образом, и с группой офицеров вылетел в Гжатск – в скромный провинциальный городишко, в котором приходилось бывать еще до войны.

В аэропорту, как и было обговорено, встречали без излишеств, всего-то две машины – для него самого и сопровождавших офицеров. И, петляя между развалинами, покатили осматривать подходящий дом. Помнится, Гжатск украшала церковь Иконы Божией Матери Казанской. Теперь на ее месте – груда побитых кирпичей. Да и сам город, освобожденный всего лишь четыре месяца назад силами пятой армии Западного фронта, выглядел весьма уныло, был основательно разбит, уцелели лишь частные строения, да и то лишь те, что стояли на окраине. В городе лишь женщины и ребятня. Всех мужчин забрали на войну. Встречались лишь солдатики, прибывшие в отпуска после госпиталей или на короткую побывку.