Литерный особой важности

– Муж гулять начала рано. Наш брак был для него вторым,– начала она свой рассказ,– первый был ошибкой курсантской молодости, как он сам о нем говорил…Ну, вы знаете, как это бывает! Молодые люди встречаются, проводят вместе очень много времени. Он – курсант, она- студентка экономического факультета. Оба счастливы, беззаботны и красивы. Кажется, что это все навсегда, что это и есть любовь…безудержный секс, вечеринки до утра, прогулки под луной и весь конфетно-букетный период,– она улыбнулась, будто вспомнила что-то приятное из своей жизни,– почему это все не продлить до конца? Сыграли свадьбу, когда Леша был на последнем курсе училища.

– И конфетно-букетный период окончился?– уточнила Юлька.

– Не сразу…– хмыкнула Елена Константиновна. Выглядела она лет на сорок пять с хвостиком, но только сейчас Лавоченко заметила, что глаза и шея с руками выдают ее настоящий возраст. Она была лишь лет на десять старше ее, просто битая жизнью, измученная усталая женщина.– Для начала его распределили в дальний гарнизон на Дальнем Востоке. С трудом Алешке удалось переубедить ее перевестись на заочное и отправиться вместе с ним. Ну, а дальше…Думаю вы знаете, как заканчиваются такие отношения. Однажды Лужин пришел домой и нашел прощальную записку. Через месяц их развел суд.

– А вы познакомились с Лешей именно там?– поняла Юлька.

– Как вы догадались?

– Это моя работа…

– Да, мой отец был его командиром. Мама погибла много лет назад, а я всегда был генеральской дочкой! Кажется, что жила во все гарнизонах нашего севера вместе с беспокойным родителем.

– Потом жили Алексеем?

– Потом с ним,– согласилась Елена Константиновна,– мы влюбились сразу друг в друга без памяти. Да и как могло быть иначе, если на таком ограниченном пространстве собрались два одиночества. Мы не прошли бы мимо друг друга, даже если бы очень этого захотели…

– И все было хорошо…– участливо покивала головой Юля.

– Пока его не перевели сюда!– горячо заверила ее женщина. Они уже вышли из-за ворот кладбища и свернули на узкую асфальтированную дорогу, ведущую к старенькой, выкрашенной в зеленый цвет остановке. Лавоченко сняла с головы черный платок, спрятав в сумку. Глухо звякнул в женском клатче табельный пистолет. После случая в гостинице она предпочитала ходить с оружием.– Этот город изменил его, сломал…

– Почему вы так считаете?

– Всегда Леша был заботливым и внимательным мужем, но здесь…Здесь с ним произошли такие перемены, что волосы вставали дыбом. Он начал пить. С пьянками стали появляться непонятные друзья, барышни легкого поведения. Я не знала, как мне быть!– в ее голосе прорезалось отчаяние, от которого Юлька вздрогнула.

– Все было настолько плохо?– уточнила она.

– Все было просто ужасно…Он не приходил неделями, жил в других домах, с другими женщинами, объясняя, что находится на службе!

– Может он действительно там находился?– уточнила Лавоченко.– Знаете, у нас довольно непростая профессия, которая несколько отличается от обычных слесарей и работников общепита. Ночь, полночь мы можем находится на спецоперациях, выслеживать опасных преступников, редко возвращаясь домой.

– Да, бросьте!– отмахнулась Елена Константиновна от Юльки с плохо скрываемым раздражением.– Знаю я эти профилактические мероприятия…Пьянки, гулянки, бабы…

Старший прапорщик подумала о том, каково было приходить домой Лужину и каждый раз доказывать, что был на работе, а не в баре с очередной местной кокеткой. Такой, пожалуй, было бы это очень трудно доказать. Вообще, по впечатлениям Юльки, особа была истеричной и несколько скандальной, несмотря на весь свой траурный вид.

– А как вы узнали о смерти мужа?– решила сменить тему разговора Юлька, внимательно наблюдая за реакцией Елены Константиновной, которая слегка побледнела, и ее густо накрашенные губы некрасиво задрожали, лицо скривилось, испортившись, как несвежее яблоко.

– Мне позвонили из вокзала…– с трудом собралась женщина, промокнув красные от слез глаза платком. Кажется, это была дежурная по вокзалу…Надежда… я плохо помню этот день. Извините…

Шаг Елены Константиновны стал немного быстрее, она засеменила вперед, будто убегая от Юльки.

– Мне пора…

– Еще один вопрос можно?– поторопилась Лавоченко догнать ее. Слава Богу, сегодня она решила одеть туфли на плоской подошве. На шпильках старший прапорщик в такой ситуации точно бы выглядела бы нелепо.

Лужина остановилась, кутаясь в черный платок. Смотрела куда-то вдаль с высоты мелового обрыва на дымящиеся трубы Чуйки.

– Я вас слушаю…Только поторопитесь, у меня заказано такси на определенное время. А оно ждать не будет.

– Хорошо, спасибо. Я просто не поняла один момент, так кто же вам сообщил о гибели Алексея? Вспомните, пожалуйста, это очень важно!– Юлька сделала, как можно наивнее лицо, чувствуя всем своим сыскным чутьем, что разгадка смерти коменданта станции кроется где-то рядом, и стоит лишь потянуть за ниточку, и все будет понятно.