Литерный эшелон

— Неужели дела в мире так плохи, как передают по радио?

— Еще хуже… По радио передают не все. Астрахань, Царицын — под большевиками. Дон — колобродит. Генерал Алексеев и Корнилов собрали армию — собрались идти на Кубань… Я вам после расскажу, когда все соберутся вечером… А остальные как? Все ли живы?.. Как Пахом?..

— А что Пахом? Что с ним станется. Бьет птиц из своих ружей, удит рыбу. Ладно, пойдемте что ли?.. Там уже все собрались — ждут нас…

В зал набилось так много людей, что сразу стало душно. На одном стуле сидели по двое, по трое. Караульный, сообщивший весть о пробуждении, Шульгой был направлен к Беглецкому. Тот располошил весь научный городок. Караульный же по собственному почину донес казакам. Офицеров кроме Шульги в городе не было, но имелись унтера, кои тоже пришли на собрание — а вдруг не выгонят.

Не выгнали…

Ждали долго, нервно. Почти не было разговоров. Генрих Карлович любовно гладил в кармане футляр с ланцетом, профессор Стригун повторял инопланетную азбуку им же и придуманную.

Наконец, появился Андрей, стал у доски, на которой остались следы каких-то математических споров, инопланетных тайн. Стал словно школяр, не выучивший урок и, потому, не знающий что говорить…

— Андрей Михайлович! — бросил кто-то с места. — Так что там с царем, чего слышно, новый будет, али нет?..

Так и заговорили…

— Такие дела, разлюбезные мои… — закончил Андрей. — Были вы подданными, стали гражданами… А теперь и вовсе непонятно кто. Желаете быть «товарищами»?

Зал зашумел: «товарищи» в изложении Андрея выходили крайне нехорошими типусами. Что толку с их лозунгов? Земли и мира? Так земли у казаков и так имеется сколь угодно, правда неплодородной. Ну так что с того, выдумают чего-то ученые…

— В той России вы чужие, словно пришельцы из других миров, словно инопланетяне. Нет более той России, из которой вы уехали в одна тысяча восьмом году.

— Что делать-то будем?.. — спросил кто-то из унтеров.

— Вот и я хотел вас спросить: что делать-то?..

— За Веру, Царя, Отечество!..

— Царя свергли…

— Значит надоть его спасать!

— Император — болван, — полковник Данилин говорил резко, словно стрелял словами. — Проиграл японскую, германскую… Престол профукал. Не связывайтесь с неудачниками — себе дороже станет. Император… Он погибнет… Ежели уже не погиб.

Андрей был усталым, говорил голосом отрешенным, потому походил на оракула. Многие ему поверили тут же.

Лишь один урядник спросил:

— Почему погибнет?.. Он же помазанник Божий.

Андрей подумал: и правда почему?.. Ах да… Все, кто знали о «Ривьере», об Аккуме умерли, погибли: Грабе, Инокентьев, Столыпин. Теперь очередь императора. Казалось Аккум — это не город, а рок. Он хранит людей, которые обитают в нем, но если человек, знающий о тайне живет вне города — его жизнь под угрозой.

Но уряднику знать это было лишним.

— Погибнет… у Бога иные помыслы видать на императора и Россию. Верно, Россия не сможет пережить этот этап истории без потерь. Польшу мы уже потеряли, вероятно потеряем Украину, Финляндию, Закавказье… Но мы должны сохранить хоть что-то. Мне достаточно добраться до британцев, дать одну телеграмму, и начнется эвакуация, — тоном спокойным продолжил Андрей.

— Мы русские… Зачем нам британцы?

— Коммунисты тоже русские часто. А у союзников мы переждем смутные времена. Самое главное — это сохранить тайну, не дать ей попасть в дурные руки… А вы и есть та тайна… После того, как город будет эвакуирован, добровольцы могут вернуться и воевать, за кого посчитают нужным…

В зале зашумели: возмущенно переругивались казаки, забормотали ученые.

— А вы сами что делать будете, Андрей Михайлович?..

— Вернусь на Кубань…

Шум поднялся еще пуще прежнего.

Пришлось объявить перерыв, поставить пару самоваров, устроить спешное чаепитие. Андрей выглянул в окно: за ним, на площади уже бурлил весь город — каким-то образом произносимые в зале речи стали известны и за пределами зданий.

К Андрею подошел Шульга:

— Поздравляю. Начинается казачья буза. Я их держал относительно новостей на голодном пайке, и все было спокойно. А теперь вот началось. И про царя вы так зря сказали… Не удивлюсь, ежели вас объявят предателем и посадят под стражу.

— Вы мне поможете?

— С чего вдруг?.. Чтоб рядом посадили и меня?

Подошел профессор Стригун, спросил:

— Я понимаю, это нехорошо спрашивать, когда родина в опасности. Но как Алена?.. Где дети?

— С ней все хорошо, она эвакуирована из России. Сейчас они должны быть в Лондоне. Я напишу вам адрес, если что случится — выбирайтесь к ней.

И без того солидная гордость за зятя сейчас раздулась вовсе до неприличных размеров. Надо же, как ловко: и о жене с детьми позаботился, и отчизну не покинул, и, сейчас, верно, позаботится о нем, старике… Нет, решительно, о чем мечтать человеку в его годах, как не о таких вот родичах…

Андрей вернулся в зал, ударил в гонг, призывая продолжить совещание. Дать им еще времени — так и вовсе неизвестно, чего они выдумают.