Литерный эшелон

«Коломбина» стояла на рейде. Ветер трепал «звезды и полосы» — сейчас и тут было лучше отказаться от нейтрального флага.

Андрей прошелся городом: он был уютным, но совершенно обыкновенным… В синематографе «Вечерний отдых» вместо сеанса шел съезд здешних депутатов. Из раскрытых окон неслось:

— Жуть какие светлые времена наступят, товарищи! Жаль, что многие до них не доживут.

На базаре Андрей купил коня под седло и покинул сей град без сожалений.

Ехал он, конечно же, на восток.

С генералами

Лавр Георгиевич был любезен:

— Андрей Михайлович? Данилин?

— Он самый.

— Прославленный авиатор, капитан?..

— Летчик… Но уже полковник.

— Полковник? — генерал полуудивленно вскинул бровь.

— Произведен в чин полковника 24 февраля 1917 года, — ничуть не смутившись отвечал Андрей.

— Стало быть, еще при государе императоре. Как же, как же… Слышал о вас изрядно. Впрочем, как у честного сына отчизны у вас не было иного пути, кроме как сюда.

Андрей кивнул: действительно не было, но совсем по иной причине.

— Признаться, не обещаю, что посажу вас тут же в аэроплан. У нас все тут в изрядном беспорядке… И это мягко сказано. Слишком мягко. Я не дам вам полка, даже батальона не дам. У нас тут полковников уже с полторы сотни. Мы создаем сводные батальоны из офицеров.

Андрей кивнул с пониманием.

— Может быть мне удастся для вас роту. Ну а после, когда мы развернемся, вас, конечно, назначим командиром авиаотряда, а лучше — летной школы. Нам будут нужны опытные учителя…

Андрей пересек почти всю Россию, наблюдал картины разные, но, как правило, страшные. Люди восставали с удовольствием, высвобождали заряд, накопленный за много поколений, несколько столетий. Даже казаки, которые многие столетия были опорой самодержавия, сейчас самозабвенно делят землю.

И крайне сомнительно было, что полторы сотни полковники без своих полков смогут противостоять революционному порыву, пацифицировать если не всю империю, то хотя бы пространство до Москвы.

Верно, прочтя сомнения в глазах Андрея, заговорил доселе молчавший генерал от инфантерии Михаил Алексеев:

— Ну подумайте сами, милейший Андрей Михайлович! Если мы большевиков не остановим, то кто их остановит? Марсиане? Турки?..

Рядом с генералом Корниловым, военным от каблуков до кончиков щегольских усов, генерал Алексеев выглядел немного похожим на школьного учителя, счетовода. Здесь, в Новочеркасске, да и не только в нем они были главными, командирами. Но что именно они возглавляют — верно, и сами не понимали.

Данилин перевел взгляд с Корнилова на Алексеева и обратно.

Сказал:

— Кстати, о марсианах…

Потом долго молчали.

— Ну, положим, армия у нас добровольная… — наконец заговорил Корнилов, — пока добровольная…Не желаете идти — ваше дело. Но сказки сказывать — это зачем?

Андрей обиделся, замкнулся.

Корнилов задумался о другом, подошел к карте, висящей на стене.

— Как, говорите, город называется?

— Аккум по-туземному, или Белые Пески на наш манер.

— Его нет на карте.

— Я бы удивился, если бы он там был…

В формируемой Добровольческой армии Алексеев ведал скорей административной частью, а Корнилов — военной. Поэтому Андрей предполагал, какой вопрос будет следующим.

И не ошибся:

— Какие вы говори, части имеются в городе?

Андрей об охране не говорил, но коль спросили — ответил:

— Около сотни казаков, две противоштурмовые трехдюймовки, с дюжину «Максимов».

— Уже что-то… Мы тут собираем с бора по сосенке.

Андрей возразил, что охрана города, ранее тылового города, в неспокойное время братоубийственной войны даже недостаточна. Корнилов попытался надавить с высоты своего положения, Андрей намекнул, что город без него они будут искать долго, а ежели и найдут, то Сезам не откроется, а скорее ударит из всех стволов…

После торга сговорились, что люди останутся на месте, в том числе из соображений сохранения тайны. Но из Аккума будет изъято одно орудие и пять пулеметов.

Этот спор более всего убедил Алексеева, что Андрей не лжет.

Иначе откуда он собирается доставить оружие.

Но дело было, разумеется не в орудии и полудюжине пулеметов, даже не в дюжине-двух казаков — все это никоим образом решительно Белое дело не спасало. Генерал Алексеев, человек с фантазий отчего-то поверил рассказам Андрея абсолютно. Может, он думал, что его нарождающееся дело может спасти только чудо, и вот оно есть — абсолютно невероятное, странное до невозможности. Но чуду, как и дареному коню в зубы не смотрят, не перебирают. Паче и перебирать-то не приходилось.

Да и что, по сути, терял Алексеев? Чтоб что-то потерять, следовало этим чем-то владеть.

Дурные вести

Когда Запасное Бюро перестало отвечать на вызовы из Аккума, Шульга сурово задумался. Слал ничего не значащие телеграммы по другим адресам в Петербурге или в Москве. Часто получал ответы столь же ни о чем не говорящие.

Получалось, что линия работает прилично, но Бюро будто бы испарилось. С кем теперь надлежало связаться? Грабе погиб. Данилин будто исключен из состава Бюро и сейчас где-то на фронте. Следующим осведомленным был Государь Император, но с ним-то что?.. Сообщения о его судьбе приходили противоречивые.