Литерный А. Спектакль в императорском поезде

Корнилов. Нет. Теперь невозможно. Записывайте приказ. (Диктует.) «Приказ верховного. Двадцать девятое августа. У меня не могло быть сомнения в том, что безответственное влияние взяло верх в Петрограде и Родина подведена к краю могилы. В такие минуты не рассуждают, а действуют. И я принял известное вам решение: спасти Отечество или умереть на своём посту. Вам хорошо известна вся моя прошлая жизнь, и я заявляю, что ни прежде, ни ныне у меня нет личных желаний, ни личных целей и стремлений, а только одна задача, один подвиг жизни — спасти Родину… Должности Верховного главнокомандующего я не сдал, да и некому её сдать, так как никто из генералов ее не принимает; а поэтому приказываю всему составу армии и флота, от главнокомандующего до последнего солдата, всем комиссарам, всем выборным организациям сплотиться в эти роковые минуты жизни Отечества воедино и все силы свои без мысли о себе отдать делу спасения Родины, а для этого в полном спокойствии оставаться на фронте и грудью противостоять предстоящему натиску врага». (Умолкает. Адъютант ждёт с карандашом. Таисия Корнилова сидит на диване молча, сжав руки. Корнилов — другим тоном.) Надо отправить семью. На Дон, к Каледину. Если не поздно.

Вагон гаснет. В свете луча Александр Блок.

Александр Блок. Третье сентября. Россия объявлена демократической республикой. Немцы могут высадиться в Финляндии… (Пауза.) Крестьяне не дают городам хлеба, считая, что в городах все сыты.

Луч с Блоком исчезает. Озаряется вагон, и в нём, рядом с телефонистом и аппаратом — бравый тридцатипятилетний офицер с аксельбантом; тёмные коротко стриженные волосы, холёные усы и бородка: Барановский.

Офицер связи. Вас вызывает председатель Чрезвычайной комиссии по расследованию дела о бывшем Верховном главнокомандующем генерале Корнилове и его соучастниках. Шабловский.

Барановский. Полковник Барановский у аппарата.

Офицер связи (читает ленту). «Корнилов и все арестованные переведены из Ставки в гостиницу, приспособленную к системе одиночного заключения, разъединены, охраняются двойным караулом. Допуск к обвиняемым совершенно запрещён. Продолжаются обыски и допросы. Покорно прошу разъяснить к вечернему докладу, возможно ли затребовать в Могилёв с Юз-фронта Деникина, Маркова, Эрдели, или они подлежат расследованию помимо нашей комиссии? Какое будет распоряжение по поводу самочинных арестов? Покорно прошу от своего и наштаверха Алексеева имени осведомлять нас о положении».

Барановский. На Ваши вопросы дам ответы, переговорив с главковерхом Керенским. (Уходит.)

Офицер связи (обращается к нам). С главковерхом Керенским! Не дождался старик Алексеев ни диктатуры, ни главнокомандования. А Крымов, говорят, застрелился. Или его…Того… Стрельнули по приказу Керенского. Вот вам и новый главковерх — присяжный поверенный. (Берёт гитару, наигрывает частушечный мотивчик.)

Едет Ленин на коне,
Троцкий на собаке,
А Советы испугались,
Думали — казаки.

А Корнилова-то жаль.

Барановский (возвращается; внимательный зритель может заметить на его плечах генеральские «беспросветные» погоны с двумя звёздочками). Свяжите с Шабловским. У аппарата генерал-майор Барановский. Да, генерал-майор. Барановский. Благоволите мне сообщать для доклада Верховному главнокомандующему, под каким арестом содержатся арестованные в Ставке генералы и офицеры и кто именно из офицеров Вами арестован? Не считаете ли вы нужным увезти их из Могилёва?

Офицер связи (читает ленту-ответ). «Все части местного гарнизона, безусловно, верны правительству. Их приходится сдерживать от эксцессов против лиц, заподозренных в измене. Увоз арестованных из Могилёва был бы нецелесообразным по многим соображениям, впрочем, жду распоряжений председателя министров».

Барановский. Министра-председателя сейчас нет, но я знаю, что он держится точки зрения, что арестованные должны содержаться в Могилёве и что там, как в гнезде мятежа, должно производиться следствие. Я просил Вас высказать Ваш взгляд. Москва и другие города не особенно надеются на то, что охрана арестованных лиц в Могилёве будет действительна, и опасаются, что может совершиться побег. За сим спасибо, кланяюсь. Всего хорошего. (Уходит.)

Оставшись один, офицер сбрасывает китель, достаёт припрятанный полосатый бешмет красно-коричневого цвета (форма Текинского полка), надевает его, становится похож на Хана Хаджиева, берёт в руки гитару и книгу со стола.