Литература как жизнь. Том II

И всё-таки знали! Когда же узнали? Был руководитель театра в отлучке – оказался арестован режиссер, руководитель вернулся, обратился к Сталину, арестованного освободили. Руководитель из жизни ушел, обратиться к Сталину стало некому, тут и узнали… Что именно и как узнали? За подписью бумагу получили? Или раздался телефонный звонок «С вами Сталин будет говорить»? Знали и всё. Носилось в воздухе. А мы тем воздухом дышали. Знакомо!

«Отчего маленькие человечки становятся великими, когда великие переводятся?».

Слова, вставленные Николаем Полевым в перевод «Гамлета».

После войны моя мать работала в бригаде художников на ВСХВ, обновляли павильон «Садоводство». Вокруг располагались республиканские павильоны, и каждая из сплочённых Великой Русью братских республик, освежая экспозицию, сочла нужным поставить своё оригинальное скульптурное изображение вождя. Итого, не считая гигантской, возвышавшейся в центре выставки, довоенной, работы Меркурова, сталинской статуи «Шаг к социализму», шестнадцать аватар (воплощений) Сталина. Вдруг в одночасье всех «Сталиных» убрали. Почему? Будто бы Сам приехал и распорядился убрать. А раньше, опираясь на его же предполагаемое мнение, скульптуры воздвигали. Что значит воздвигали? Давали заказы, боролись за получение заказов, проводили конкурсы и заседали конкурсные комиссии, и уж как водится, кипела схватка за первые места и премии. Но надо же, сделалось известно, что Сталин не терпит поклонения культу его личности. А что если ему сообщили о чрезмерном поклонении те, кто ни заказов, ни премий не получили и нашли способ отомстить счастливчикам? Пришло письмо, вроде того, что Пастернак послал вождю: нужна ли Вам, дорогой наш вождь, преувеличенная лесть? И статуй, как не бывало.

Знал ли Сталин, что творится его именем? Во всяком случае из опыта мы знаем, если вмешивался, то не сразу, когда уже предостаточно оказывалось раскидано мертвых тел по ходу взаимного уничтожения: статуи успели понаставить, и делалось это именем вождя. Находились храбрецы, бравшие на себя роль сталинского оракула. Глашатаями будто бы сталинской мудрости амбициозно-отчаянные карьеристы старались выставить себя ради того, чтобы проложить себе дорогу. Ливанов не повел себя так, как эти рисковые люди, уверявшие, подобно Лысенко, что их поддерживает Сталин. Если из архивных материалов стало видно: Сталин смеялся над лысенковщиной, то в мои школьные годы, напротив, было общеизвестно, что Трофим Денисович – «Мичурин сегодня» – пользуется полной поддержкой вождя. В камне изваянным доказательством их единомыслия служила среди прочего парная скульптура на очередной ежегодной выставке советского искусства в Третьяковской галерее: в натуральную величину Сталин и Лысенко – за беседой. Сталин санкционировал создание такой скульптуры? Ответить можно с той же уверенностью, как и на вопрос, он ли велел поставить свои изваяния у павильонов на ВСХВ, а потом все до одного убрать, по его ли указанию оказалась упрятана в хранилища ВТО пластинка с посвящением Ливанову и по его ли указанию не пошел «Гамлет».

Действовали амбициозные люди не в одиночку. Пророчества, передаваемые от имени земного божества, нуждались в истолковании и – носились в воздухе, а каким образом оказывались в атмосфере эпохи, проследить было невозможно, как было невозможно без риска для себя противостоять внедряемому и распространяемому слуху о каком-либо «сталинском мнении», в том числе о его будто бы неблагоприятном отношении к шекспировской трагедии.

Сталинской поддержкой козыряли противоборствующие группировки, пользуясь малейшим подобием повода заявить «Сталин с нами» (такой сервилизм Александр Зиновьев в постсоветские времена, мне кажется, выдавал за борьбу со сталинизмом). В том и состояла паучья возня сверху донизу, и она стоит создания красочных книг, какие написаны о Ренессансе, а что уже написано, то бледно, бездарно, и к тому же написано теми, кто не характер эпохи стремился передать, а хотел выгородить себя и своих, понажившихся от щедрот той же власти и всех её зол, какие они разоблачают. Борьба за выживание идёт при любом режиме, во всяком театре кипит жестокое соперничество. У нас и у них идёт и шла закулисная схватка, но у нас всё совершалось ценой человеческих жертв: не только самолюбия страдали – гибли люди.

«Многоуважаемый Георгий Федорович!… «Гамлет» не был поставлен потому, что через несколько дней после этого [несостоявшейся генеральной] скончался наш руководитель Сахновский… Прошу Вас подумать, не следует ли возобновить работу по этой постановке».

Из письма Ливанова[54].