Читаем Листопад полностью

Да, поздно мы научились ценить старинное. Это была идеология, борьба с мещанством, с прежним бытом, мы приветствовали фанерную дрянную мебель, дешевку, ныне она кажется безобразной, слава богу, мало что от нее уцелело.

Тяжелые, блестящие льняные скатерти, полотенца, картонки для шляп, супницы, часы с боем — сколько было всякого, что ныне стало антиквариатом.

Все добротно, мило, красиво, но ведь были еще и клопы с их отвратным запахом, были мухи, пауки, мыши, были стирки с тяжелой парной сыростью. В углу стоял ларь с картошкой. Мать вычесывала мне голову от вшей, давила их на газете ногтем.

Болваностойкий аппарат.

Дружба врозь, ребенка об пол.

Не от большого ума, но от чистого сердца.

«Просвещение без нравственного идеала несет в себе отраву» (Н. Новиков).

История технического и научного прогресса — это история непредставимого. Вирусы, микробы — были непредставимы. Так же, как радио, электрический свет, самолет. Мог ли человек XVII века представить фотографию? А компьютер, а рентген?

Следовательно, будущее полно непредставимых вещей. Они там существуют. И больше всего те, о которых мы не догадываемся, не в состоянии догадаться.

Антисоветская литература стала литературой советского периода.

Великую советскую литературу заносит песком чтива.

Нормальный человек задыхается в мире политических страстей, ему нужно другое общение, полное любви, мечтаний, сострадания, поэзии, с теми, кто одинаково нуждается в этом, чтобы вместе гулять, печь пироги.

Велик ли у нас престиж подвижников искусства, таких как Филонов, который не продавал своих картин, жил бедно, таких бедняков, как Ван Гог?

Ракеты были нацелены, потом перенацелены, все цели были великие и оправдывали, как положено, средства. Средства были немалые. Генералы наши тратили их, попутно строя себе дачи, покупая машины и прочие необходимые предметы роскоши. Все было засекречено, так что ни у кого не было возможности упрекать наших славных генералов. Средства все были оправданы.

— Мы ставим идею, которой служим, — сказал мне на это генерал, — выше ваших поисков истины.

— Ну и ставьте. Справедливости наплевать. Она непотопляема. Она выплывет.

Американцы говорят: «Мы можем сделать гения из кого угодно».

И делают. Изготовленные рекламой, шумно раскрученные гении недолговечны. Престиж народа, его слава — это его истинный вклад в мировую науку и культуру. В науке некоторые достижения устаревают, изнашиваются, музыку же Сибелиуса или Грига не отобрать у скандинавов, так же, как романы Гамсуна, так же, как у американцев Марк Твен, Эдгар По, Хемингуэй — это прочно.

Можно подумать, что «мерседесы» или «пежо» тоже достижения Германии, Франции, тоже их вклад в мировую технику. Однако ежегодные автосалоны выдвигают новых рекордсменов. Количество электроэнергии, чугуна, шелка не вызывает восхищения страной: «Ах, какой, газ у России!» — это ведь то, что досталось ей от Господа Бога, а не от творчества. Что такое Россия для Европы, да и для Азии, — это Чайковский, Лев Толстой, Чехов, Гоголь, Шостакович, Менделеев, Достоевский… То, что входит в алмазный фонд человечества. Между прочим, совсем не мало.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии