Листки с электронной стены

Последний слышанный мною докладчик — расхристанный любомудр, втершийся выступать сверх программы, — скоренько, за три минуты уличил юбиляра в злодейском «убийстве автора», которое-де завело в тупик всю западную культуру, а заодно в «отмене полового дуализма, чем теперь и живет вся Франция». При этих намеках я поймал себя на греховной мысли: вообще убивать авторов, конечно, нехорошо, но иногда, кое-где, кое-кого — хочется. От греха подальше ушел вон.

Facebook

Художественные аттракционы 4.10.2015

Год назад в Париже открылся новый музей современного искусства — Fondation Louis Vuitton. Самое впечатляющее в нем (кроме фантастического здания в форме многопалубного корабля, который плавает в искусственной заводи, выкопанной рядом с Булонским лесом) — художественные аттракционы, которые не просто показывают вам что-то, а заставляют пережить какой-то необычный психофизиологический опыт.

Например, в инсталляции Кристиана Марклея предлагается попасть под ураганный «перекрестный огонь» (название произведения), который ведут с четырех киноэкранов, по четырем стенам зала, персонажи разных голливудских фильмов — солдаты, полицейские, гангстеры, ковбои. Или вас приглашают потеряться в темном зале-лабиринте, перегороженном экранами, на которых отражаются не только проецируемые сцены, но и силуэты самих посетителей; зрители бродят впотьмах, натыкаются друг на друга, отражаются в огромных полуосвещенных зеркалах, смутно ищут Минотавра; а Дедала, построившего этот лабиринт, зовут Дуглас Гордон. Или еще вам разрешают самостоятельно запустить в работу целую батарею музыкальных шкатулок, настроенных Джоном Кейджем; тут, правда, обман — драгоценные машинки мэтра неподвижно красуются в витрине, а их «голоса» звучат в записи, с каких-то более современных носителей. Или же можно просто полежать в шезлонге, уставившись на мерно постукивающий метроном; этот умиротворяющий психотерапевтический сеанс придумала Марина Абрамович, словно для реабилитации травмированных зрителей, помнящих ее жуткие перформансы.

По совести говоря, «художественность» таких музейных аттракционов, отличающая их от обычных ярмарочных, заключается в претензии на многосмысленность: сопроводительная легенда к ним непременно содержит какую-нибудь глубокомысленную лабуду типа «подумайте о чем-то великом». На самом деле думать о великом вовсе не хочется; как выражался грибоедовский герой, «я езжу к женщинам, да только не за этим». Умные мысли найдутся в умных книгах, а в искусстве мы ищем эффектов, и этим оно все-таки сродни площадным увеселениям.

Facebook

Блеск и нищета 6.10.2015

Еще из парижских художественных впечатлений.

В музее Орсе работает большая выставка с завлекательным названием «Блеск и нищета: Образы проституции, 1850—1910». По-моему, очень приличная (по крайней мере, в переносном значении слова), особенно та ее часть, где собраны относительно «реалистические» картины парижской проституции второй половины XIX века. Позднейшие работы, даже больших мастеров (ван Донгена, Пикассо) — это самодовлеющие, внеконтекстные эротические образы, а вот более ранняя живопись и графика отражают действительно богатую и причудливую парижскую субкультуру позапрошлого века, служившую универсальной метафорой жизни для многих художников и писателей (например, Мопассан все человеческие отношения истолковывает через модель проституции; да и название выставки, понятное дело, — цитата из Бальзака). Пусть не обижаются феминистки, но эта субкультура даже сыграла свою роль в освобождении женщины: она впервые предъявила искусству реальную, массовую, опознаваемую фигуру самостоятельной, self-made женщины, которая хоть и продается мужчине, но при этом на равных противостоит ему, а то и господствует над ним. Конечно, то было и крайнее отчуждение женщины, но так часто бывает в истории — в каком-то смысле только отчужденный человек и историчен…

Самые сильные художники, представленные на выставке, — это, как легко ожидать, Тулуз-Лотрек и менее известный у нас Фелисьен Ропс. Они лучше других «чувствовали тему», их картины и акварели по-настоящему стильные. Тулуз-Лотрека собрали из многих коллекций, на одной стене висят пять-шесть картин, которые никогда больше не увидишь вместе — они приехали из Детройта, Праги, Чикаго, Будапешта… и образуют мощную стилистически единую серию. Акварели и рисунки Ропса почему-то разбросали по разным залам, по одному-два, их приходится высматривать, но когда найдешь, то потом уже глаз не отвести, настолько они завораживают. Хочется как-нибудь попасть в бельгийский город Намюр, там находится персональный музей Фелисьена Ропса.