Лист Мёбиуса

Что еще сказать для полноты картины? Разве то, что исходя из некоторых обстоятельств и смутных предчувствий, я не сомневаюсь — Стелла хочет возобновить наши отношения. Конечно, не в форме канонического супружества. Разумеется, я согласен. Ничего не имею против милой трясогузочки, которой на роду написано поблескивать глазами, преклоняя головку то там то тут. И в качестве традиционного паучьего выкупа на сей раз я преподнесу ей не васильки, а нейлоновый канат: пусть покоряет горные вершины в дальних чуждых странах.

У меня такое ощущение, что она была, есть и будет моей женой. Конечно, разве лишь наполовину, но в данном случае никто не может рассчитывать на большее.

14

Самые лучшие дни, когда меня приходит проведать Якоб. В жизни у меня было немало друзей, хотя дело вовсе не в количестве, поскольку приятственный сюрреалист-фекалист занимает совершенно исключительное положение. Не знаю, вправе ли я вообще называть его другом. Скорее этот человек с шестиклассным образованием (так он сам сказал) — мой учитель. По заведенному в Древней Греции обычаю мы гуляем в парке, и у него всякий раз находится для меня что-нибудь новенькое.

Когда он нанес очередной визит, я не смог скрыть своего удивления. На лбу у него красовалась шишка, и под глазом лиловым цветом цвел тропический цветок внушительного размера. Между тем сам Якоб был вполне спокоен, даже радостен. Более того — жрец храма Нептуна гордился своим подбитым глазом. Он достал зеркальце и принялся с любопытством изучать синяк.

— Какое буйство красок! — воскликнул он. — Только крайне ограниченный человек сочтет его сиреневым, внимательному взору открываются гораздо более причудливые зеленоватые и даже желтоватые тона, которые вместе с черновато-лиловыми образуют потрясающие, несколько пугающие контрасты. Но особенно любопытно то, что палитра динамична, она беспрерывно меняется. Полагаю, каждый час или два тут обнаруживается что-либо новое. По крайней мере в цветовых нюансах.

Пент спросил, каким образом Якоб, человек миролюбивый, склонный к созерцанию, попал в круговорот событий настолько бурных, что в результате появилась бесспорно интересная, хотя и достаточно мучительная цветокомбинация? Визитер пояснил, что именно миролюбие — правда, не пацифистское, а воинственное — послужило причиной сего биологически-абстрактного творения: за хорошие показатели в работе профком их учреждения, поддерживающего энтропически-негэнтропическое равновесие в городе, премировал старшего оператора велосипедом «Турист». Якоба признали лучшим в своей профессии и запечатлели на фоне трестовского знамени.

— Ага! Стало быть, прокатились на велосипеде! — пришел к скоропалительному выводу Пент и добавил в утешение: — Всякое начало трудно…

— Уж не полагаете ли вы, будто я не умею кататься? — обиделся Якоб. Он объяснил, что великолепно владеет искусством езды: еще мальчишкой, в тяжелейших условиях буржуазного строя, он вынужден был разносить газеты и, накопив с великим трудом нужную сумму, приобрел-таки велосипед. Таким образом, у него более чем полувековой стаж! С этим следует считаться!

— Так в чем же дело? — спросил Пент. — Уж не подрались ли вы?

— О, какая была драчка! — с гордостью выпалил Якоб. И добавил многозначительно: — Ну, падла! Была же драчка! — Слово «падла» прозвучало в устах Якоба весьма забавно, совсем как «цорт!» у четырехлетнего карапуза.

— Расскажите же наконец! — пристал Пент.

Якоб еще раз с умилением, буквально с восторгом взглянул в зеркальце на серо-буро-малиновую блямбу под глазом и сказал вполне серьезно:

— Видите ли, химик Пент, когда общество вас ценит, когда оно относится с уважением к вашему труду, вы чувствуете себя обязанным выразить ему, данному обществу, его идеалам и образу жизни, свое одобрение. Я не так давно читал о велопробеге борцов за мир Скандинавских стран и Советского Союза, который финишировал в Америке. Перед Белым домом. Демонстранты имели при себе лозунги и плакаты, выражавшие их озабоченность и пожелания, касающиеся будущего нашего мира. Связанный по работе, я не мог отправиться в столь дальний рейс, однако же решил совершить трехдневную демонстрационную поездку. Тем более что за свой труд получил велосипед… Посмотрел на карту шоссейных дорог и подумал, что мне по силам маршрут Таллинн — Рапла — Таллинн общей протяженностью сто шесть километров. Вильяндиское шоссе вьется по прелестным местам, на пути лежит несколько интересных населенных пунктов, самый большой из которых — Кохила, связан с бумагоделательным производством. Я решил там остановиться и при возможности восславить наш образ жизни и наши достижения.

Пент одобрительно кивнул. Он тоже знал о бумажной фабрике в Кохила.