Лисичка и крокодил

На этот раз, когда они обнялись, Рене не сбежала, и на какое-то мгновение даже вспомнила, каково это — снова быть маленькой девочкой, любимой матерью.

Глава 22

Спрятавшись возле отеля, где остановились Рене и ее мать, Виктор откинулся на сиденье. Он предпочел остаться вне поля зрения, заняв место в фургоне, припаркованном в переулке, вместо того, чтобы стоять возле комнаты мадам Ренард. Он не хотел, чтобы чувства Рене к нему помешали ее воссоединению с матерью. Но, черт возьми, он ненавидел это.

Он хотел дать ей плечо, на которое можно опереться, если дела пойдут плохо. Хотел взять ее за руку и дать ей уверенность, в которой она, вероятно, нуждалась.

Почему делать правильные вещи — так хреново?

Пассажирская дверь открылась, и он прицелился, даже не моргнув. И опустил пистолет, когда узнал Мейсона.

— Что, хандрим? — спросил медведь, забираясь внутрь и заставляя фургон покачнуться.

— Я не хандрю. Я прячусь.

Мейсон усмехнулся.

— Да, конечно. Это называется прятаться? Я и не знал, что у крокодилов желтое брюхо.

Виктор зарычал:

— Ты называешь меня трусом? Я никогда не отступаю.

— Кажется, теперь отступил.

Виктор ухватил Мейсона за горло, заставляя замолчать.

— Я не трус.

Мейсон булькнул, и Виктор ослабил давление.

— Смотри-ка, какой обидчивый. Но если серьезно, то почему, черт возьми, ты сидишь здесь, пока женщина, которую ты любишь, там наверху, собирает вещи, чтобы уехать?

— Так будет лучше для нее, — сказал Виктор, откидываясь на сиденье.

Мейсон фыркнул. И еще раз.

— Я не могу поверить своим ушам. То есть если она уедет домой с разбитым сердцем, будет лучше?

— Она принадлежит своей семье.

— Она принадлежит тебе. Или ты ослеп от старости и не видишь, что она влюблена в тебя по уши?

— Ты только что назвал другую причину. Она молода. Я уже нет. Она заслуживает шанс исследовать и увидеть мир. Встречаться с мужчинами. — Он прорычал последнее слово и едва удержался, чтобы не ударить кулаком по приборной панели.

— Твою мать, кажется, тебя все-таки серьезно ранили в голову. Настоящая травма. К чему эти оправдания? Они бессмысленны, и ты это знаешь. Она любит тебя, и ты любишь ее. И это пугает тебя до смерти.

— Нет, — проворчал Виктор.

— Да. Ты боишься любить ее, боишься, что не сделаешь ее счастливой, и она уйдет.

— Я не очень хороший человек.

— Для врагов. Но для друзей и семьи ты самый лучший крокодил в мире. Или зайцы часто называют крокодилов лучшими друзьями?

Виктор поморщился.

— Я знал, что должен был съесть ее, когда у меня был шанс.

— Да, ты должен был съесть ее и спасти нас всех.

— Ладно, я не ем своих друзей, и, возможно, наша разница в возрасте не так уж и велика. А как насчет того, что я не могу дать Рене детей?

Печальное выражение омрачило лицо Мейсона.

— Никто не может, приятель. Джесси расшифровала еще несколько жестких дисков из лаборатории. Рене, или мне следует называть ее Моник, стерильна. Ученые считают, что причина — в лекарствах. Независимо от причины, конечный результат один и тот же, и ты не можешь использовать его в качестве оправдания.

Виктору было больно сознавать, что у его золотоглазой лисички не будет собственных детей. Но в то же время это означало, что между ними стало на один барьер меньше.

— Так что же мне делать? Броситься туда и потребовать, чтобы она оставила свою мать и вернулась домой со мной?

Мейсон засмеялся.

— Может быть, тебе стоит проявить немного больше деликатности. Иди и скажи ей, что ты чувствуешь.

— Просто сказать?

— Нет. Ты прав. Не твой стиль. Ворвись, перекинь ее через плечо, отвези домой и покажи, почему она должна остаться.

Хм, это ему понравилось. Но на этот раз разговор был нужен больше, чем действие.

— Нет. Я не буду применять секс. Я поговорю с ней, но если она меня отвергнет, я надеру тебе зад.

А потом он спрячется в болоте, чтобы зализать свои раны в одиночестве.

***

Решив вернуть Виктора, Рене не могла ждать. Она должна найти его сейчас.

Она открыла дверь и увидела агентов, стоящих на пороге.

— А где другие?

— Ушли обедать, — ответил косоглазый скунс. — Что тебе нужно?

— Где Виктор?

— В аллее, караулит. Но нам приказано удержать тебя здесь.

— Жаль, потому что я выхожу на улицу.

— Боссу это не понравится, — сказал охранник с усталым лицом.

— Она переживет. Если вы так беспокоитесь о моей безопасности, тогда пойдемте со мной, потому что мне нужно поговорить. — И она скажет Виктору, что любит его, и что он не избавится от нее так легко.

Подойдя к лифту, она нажала кнопку и стала ждать, постукивая ногой. Двери открылись, и Рене вошла. Пожав плечами, оба охранника присоединились к ней, но ей очень хотелось, чтобы они приняли душ перед тем, как заступить на дежурство.

С другой стороны, скунсы никогда не пахли хорошо. За время, проведенное в камере, она встречала их достаточно, чтобы знать, что не существует дезодоранта, способного заглушить запах.

Затаив дыхание, она считала этажи, пока они спускались. Когда двери открылись, ее сопровождающие вышли первыми, чтобы осмотреть местность. Решив, что все чисто, Рене последовала за ними, пока они шли по коридорам к переулку.