Читаем Лисянский полностью

— Ну, вот, сыне, и определился ты на стезю морского учения. Наставники в корпусе весьма учены, — лицо протоиерея озарила улыбка, — нынче беседовал с математическим учителем Кургановым Николаем Гавриловичем. Да, да, тем самым, — закивал он сыну головой, — держись таких учителей, они добро сеют. Как в Священном писании сказано, главное — мудрость. Приобретай мудрость, высоко цени ее, и она возвысит и прославит тебя. — Протоиерей вздохнул. — Будь благочестив, чти заповеди Господа нашего Иисуса, помни всегда о божьем промысле. — Он облобызал и перекрестил сына: — Да благословит тебя Господь!

— Истинно так, батюшка, — тихо ответил сын. Едва сдерживая слезы, он долго смотрел вслед скрывшемуся за дверью отцу. Заканчивался день 16 марта 1783 года.

…Грохот барабанной дроби ударил в уши внезапно. Закутанный с головой одеялом Юрий не успел что-либо сообразить, как с него сдернули одеяло.

— Новенький, шевелись! Не то останешься без булки! — Рядом стоял белобрысый сосед по койке, торопливо надевая штаны. — Айда умываться, а потом на молитву.

Накануне, после отбоя, он долго не мог уснуть. В просторной ротной комнате веяло прохладой, над головой чернело застекленное кое-как окошко, оттуда тянуло стылым холодом, обволакивая спящих кадетов. За окном внизу посвистывала запоздалая поземка.

В полудреме Юрию вновь и вновь вспоминались громады кораблей, возникшие словно призраки в предрассветной дымке, когда они с отцом подъезжали к Кронштадту. Вмерзшие в скованную льдом кронштадтскую гавань, корпуса сверху были прикрыты гигантскими брезентовыми тентами. Тут и там по льду двигались группами матросы. Одни тянули к трапам кораблей санки с дровами, другие волокли, видимо для ремонта, реи, части мачт и другого рангоута. Всюду в морозном воздухе раздавались громкие окрики унтер-офицеров. Невиданное доселе зрелище завораживало…

Наскоро умывшись, Лисянский едва успел на утреннюю молитву.

Директор корпуса Голенищев-Кутузов в духовном воспитании своих питомцев придерживался довольно простого, но основательного принципа старинной русской присказки: «Идучи на войну — молись, идучи в море — молись вдвое». И посему с малых лет в будущих моряках формировались религиозные чувства, взращивалась потребность ежедневного обращения к Богу. Сообразно этому во всех ротах, начиная с малолетних, оборудовались молельные залы с обязательной иконой Божьей Матери, перед которой постоянно теплилась лампада. По воскресным и праздничным дням воспитанников водили в соседнюю церковь, на Божественную литургию. Само собой, Закон Божий преподавался во всех классах Морского корпуса наравне с другими науками. Среди них были математика и навигация, география и словесность, история и ботаника. Преподавались языки: английский, французский, немецкий, риторика и танцы, рисование и фехтование. Многие учителя были иностранцами, причем платили им вдвое больше, чем остальным преподавателям.

В Кронштадт Морской корпус перевели двенадцать лет назад из Петербурга поневоле: сгорело прежнее здание на Мойке. Большинство толковых преподавателей остались в столице, а сменившие их отличачись невежеством и грубыми нравами. В коридорах и классных комнатах то и дело слышалась брань.

— Эй ты, каналья! — кричал, бывало, на уроке учитель. — Отвечай, что задано, чучело гороховое!

— Поди-ка сюда, болван! — вторил ему после занятий ротный офицер-воспитатель.

После нежинской тиши и размеренности девятилетний мальчуган первые недели грустил и присматривался. Среди сверстников у себя в Нежине он выделялся веселым нравом и безбоязненностью. Теперь это пригодилось. С новичками поначату обходились круто, испытывали на силу и стойкость где-нибудь в закутке. В умывальнике на перерыве Юрия окружили кадеты. Один из них, круглолицый задира, ткнул в плечо:

— Ну, фефела, откуда и чей ты?

Юрий ничуть не смутился и стряхнул руку задиры:

— С Нежина, Лисянский…

— Так это лиса хохлацкая, — засмеялся задира и кругом захохотали кадеты.

— Сам ты кацап поросячий, — не растерялся Юра.

Круглолицый хотел схватить Лисянского за шиворот, но он увернулся и толкнул обидчика в грудь. Тот вначале опешил, а потом кинулся на новичка. Но между ними встал высокий худощавый кадет.

— Будет, Колобок, — сказал он примирительно, — все одно тебе его не покорить.

В коридоре зазвонил колокол. Худощавый хлопнул Юрия по плечу:

— А ты с норовом. Айда в классы…

После классных занятий худощавый нашел Юрия и протянул руку:

— Михайла.

Михаил Баскаков поступил в корпус год назад, кадетские порядки изучил досконально. Ровный характер, честность в поступках и справедливость в решениях снискали ему авторитет у кадет, особенно среди малолеток. Лисянский приглянулся ему независимым нравом. Баскаков стал его первым наставником и верным другом на долгие годы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии