Лисянский

«Переводимая вами книга есть весьма важная, — сообщал вице-президент Адмиралтейств-коллегии. — По письму вашему порадовался я, что вы приводите ее к окончанию, которую я и сам намерен был отдать в перевод. И потому я покорно прошу вас по окончании оного прислать ко мне для отдачи в Комитет, где надеюсь, что она по важности своей одобрена будет и труды ваши не останутся тщетными».

Лисянский обрадованно протянул письмо Ананию.

— Гляди-ка, без волокиты отписал адмирал, не в пример Кушелеву, который морочил голову Крузенштерну. Надобно ему посоветовать обратиться к адмиралу Мордвинову, — сказал Ананий. — Кстати, я слышал, что Крузенштерн уже отъехал в свое имение. Поговаривали, что он жениться собирается.

— Вот как? — удивился сначала Юрий Федорович, а потом сказал: — Стало быть, время приспело. Однако женитьба дело хлопотное, а главное, требует состояния, которого у него в достатке…

Адмирал Мордвинов не ошибся. Рукопись перевода получила похвальную оценку у всех членов Адмиралтейств-коллегии, но окончательное решение принималось «высочайшим мнением».

В делах флотских император сведущ не был, тем более в тонкостях морских наук. К тому же после занятия престола многие вельможи из ближайшего окружения частенько высказывали суждения о ненужности флота для России. Не утруждая себя чтением, Александр I бегло пролистал рукопись. Однако подданным требовалось обязательно высказать свое мнение, и при очередном докладе вице-президента Адмиралтейств-коллегии император безучастно произнес:

— Книгу, переведенную Лисянским, я прочитал. Нужно бы рассмотреть, верен ли перевод и с пользой ли ее можно выдать в печать…

Накануне Рождества Лисянский вернулся из Петербурга в радостном возбуждении. Он с порога схватил Анания в объятия:

— Слава богу, братец любезный, государь книгу одобрил в печать. — Он схватил шапку, — побегу-ка за шампанским.

Началась зима 1802 года в издательских хлопотах, приходилось чуть не каждую неделю ездить в Петербург. То редактор требовал пояснения непонятного текста, то корректоры выковыривали каждую запятую, правили текст, гравировщики обращались с вопросами в отношении схем.

Однажды коротким зимним днем чуть не столкнулся на улице с Крузенштерном. Поневоле обнялись. Оказывается, Крузенштерн приезжал узнать судьбу своего письма в Адмиралтейств-коллегию об организации экспедиции к берегам Русской Америки.

— Помнится, Иван Федорович, ты свой проект еще Кушелеву и Соймонову представлял, — заметил Лисянский.

— То было, — печально ответил Крузенштерн, — но оставлено без ответа до сих пор. Нынче подал заново свои предложения. Последняя надежда на адмирала Мордвинова. А впрочем, — Крузенштерн усмехнулся, — можешь поздравить меня, Юрий Федорович, недавно я женился.

— Жениться не все веселиться, — от души рассмеялся Лисянский, — сердечно поздравляю.

Они прошлись еще немного, и Крузенштерн сказал:

— Ежели не получу удовлетворительного ответа на свои предложения, пожалуй, выйду в отставку. Займусь хозяйством, а может, пойду учительствовать в Ревельскую гимназию.

Крузенштерн вспоминал о своих предложениях, отправленных в Петербург из Лондона. Пребывание в Кантоне навело его на мысли о выгоде России торговать мехами с Китаем морским путем. За год жизни в Китае, присмотревшись к европейским купцам, он подал свои предложения в Адмиралтейств-коллегию, адмиралу Кушелеву.

«В бытность мою в Кантоне, — писал Крузенштерн, — в 1798 и 1799 годах, пришло туда небольшое, в 90 или 100 тоннов, Английское судно от Северо-западного берега Америки. Оно вооружено было в Макао и находилось в отбытии из Китая 5 месяцев. Груз, привезенный оным, состоял в пушных товарах, которые проданы за 60 000 пиастров». Как видно, деньги немалые. Но Крузенштерну известно, что русская меховая торговля с Китаем происходит невыгодным сухопутным путем через всю Сибирь.