Лисянский

Вернувшись поздно вечером, рассказал о дальнейших событиях в кают-компании Берх…

Прежде всего Крузенштерн вызвал наверх всю команду и пассажиров — членов миссии, ученых. Все офицеры, за исключением Головачева, пошатывались и были навеселе. Потревоженные матросы безразлично смотрели под ноги. Их мало интересовали властные разногласия начальства. В то же время многие из них испытывали некоторую симпатию к посланнику.

В каюту Резанова без стука ввалился лейтенант Ромберг:

— Капитан, офицеры и вся команда ожидают вас для объяснений, — произнес он, еле выговаривая слова.

— Вы, сударь, пьяны, и с какой стати я вам должен повиноваться? — ответил Резанов.

— Ежели не подчинитесь, приказано силой вас выволочить, — нагло сказал Ромберг и вышел.

В который раз за время плавания Резанов почувствовал себя неуютно… Одно стало ясно — пришло время объясниться раз и навсегда, и он нехотя вышел на палубу. Не глядя на столпившихся, Резанов вплотную приблизился к Крузенштерну.

— Вы постоянно кичитесь, что вы начальник экспедиции, — хмурясь, сказал Крузенштерн, — так потрудитесь сие доказать в присутствии господ офицеров и экипажа.

— Ваша неучтивость и то, что вы прислали ко мне пьяного офицера, не делает вам чести. — Резанов обвел взглядом всех присутствующих. — Да будет всем известно, что я назначен повелением государя нашего, и вы, сударь, это прекрасно знаете…

Резанов хотел уйти, но к нему подскочил, размахивая кулаками, всклокоченный поручик Толстой. Его остановил Головачев.

— Думается, — обратился он к Крузенштерну, — что все это недостойно, Иван Федорович.

— Опять вы со своими нотациями, — оборвал его недовольный Крузенштерн, — ваши суждения оставьте при себе. А ваши полномочия, — обратился он к Резанову, — я прошу подтвердить необходимыми бумагами.

Крузенштерн лукавил. Он прекрасно знал о решении Александра I. Еще в Кронштадте ему сообщил Резанов о высочайшей воле. Правление компании в инструкции ему, Крузенштерну, писало о Резанове, что «уполномачивая его полным хозяйским лицом не только во время вояжа, но и в Америке», обязывало Крузенштерна: «Вы не оставите руководствоваться его советами во всем».

Посланник понял, что развязка наконец-то приблизилась. Он принес из каюты бумаги и обратился к Крузенштерну:

— Указ подписан государем, прошу снять шляпы…

Крузенштерн, а за ним и остальные нехотя обнажили головы.

— «Избрав вас на подвиг, пользу Отечеству обещающий… — торжественно начал Резанов, а когда закончил, стало ясно, что он действительно назначен начальником вояжа. — Сим оба судна с офицерами и служителями поручаются начальству Вашему»…

Объяснение состоялось, но облегчения оно не принесло. Резанов не выходил из своей каюты до самого Петропавловска.

За два дня до выхода в море на борт «Невы» поднялся посланец от королевы острова. Накануне моряки гостили на берегу у королевской четы. Лисянский все время поглядывал на молодую невестку, жену сына короля, почитаемую островитянами за божество. Видимо, командир «Невы» также приглянулся женской половине. «Поутру, — делился впечатлениями Лисянский, — пришел от королевы нарочный, сказать мне, что если я пришлю свое гребное судно, то она со своими родственниками охотно посетит наш корабль «Нева», прибавив, что на лодках островитян ездить им запрещено. Это сделано, кажется, для того, чтобы неприятель не мог увезти столь знатных особ. Я тотчас отправил к берегу ялик и перед полднем имели мы удовольствие видеть на своем корабле королеву, ее дочь невестку и племянницу. Мы угощали их по возможности и, одарив, отправили всех назад.

Как сама королева, так и другие были покрыты желтой тканью и намащены кокосовым маслом, которое хотя и придает телу большой лоск, но пахнет весьма неприятно.

Молодые женщины все недурны, а особенно невестка, или мать того ребенка, которого островитяне почитают божеством. Она дочь короля, владеющего заливом Гоуме, и называется Ана-Таена. Между ее отцом и свекром происходила почти непрестанная война как на суше, так и на море. Но с того времени, как сын короля Катонуа женился на дочери короля залива Гоуме, война на море прекратилась, потому что невеста была привезена по воде. Если, по каким-либо неприятным обстоятельствам, она принуждена будет оставить мужа и возвратиться к родителям, то война, которая продолжается нынче только на суше, может возобновиться и на воде. Напротив, если она умрет в этой долине, то последует вечный мир. Этот договор так понравился островитянам, что все они единодушно признали виновницу общего покоя за богиню и, сверх того, положили почитать и детей ее божествами».