Лисьи листы

Сны мне не снились. Совсем. И хотя каждую ночь, закрывая глаза, я подсознательно ждала очередного диалога с Олегом, но просто проваливалась в черноту, полную блестящих искр и размытых блуждающих форм, в беззвучное кружение пылинки над пропастью… Или это тоже был сон? Не знаю…

А в понедельник я, ради визита в солидное учреждение, облачилась в свою единственную юбку и долго, чертыхаясь во все корки, разыскивала колготки, которые обычно не ношу вовсе, предпочитая брюки и носки. Свою вечно-лохматую гриву я увязала в хвост и даже нацепила на нос нелюбимые очки, справедливо полагая, что сегодня вместо размытой, в стиле импрессионистов, действительности мне лучше видеть окружающий мир ясным и четким.

Как мы и договаривались, Семен встретил меня на проходной в половине первого и сразу же повел в хранилище, где, собственно и проходила работа с рукописями.

— Вот, — заявил он, гордо подводя меня к застекленному ящику, на дне которого покоился плотный лист, испещренный кудрявыми до полной нечитабельности письменами, — Это то самое, о чем я Вам говорил!

— Э-э… Легенда о Чингиз-хане? — не без труда припомнила я.

— Да! — просиял археолог, — Здесь говорится о том, что… Впрочем, я лучше зачитаю. Веня! — окликнул он молоденького, светло-рыжего, как морковка, лаборантика, — Веничка, расшифрованный текст принесите, пожалуйста.

Нежный вьюнош покопался в шкафу и, наконец, вытянул оттуда тощенькую папку.

— Так, — удовлетворенно сказал Семен, раскрывая ее, и осведомился, — Вы ведь по-древнерусски поймете?

— Лучше так перескажите, своими словами, — невольно сморщилась я. Не хватало еще путаться в этих «бяше» и «грядеху»!

— Ну, ладно, — несколько разочаровался во мне Лоркин жених, — В общем, тут говорится о том, как Чингиз-хан еще в 12 лет от роду нашел в степи древний жертвенник и провел некий обряд, вскоре после чего и началось его возвышение. То есть, задобренные им боги даровали ему и царскую власть, и неуязвимость в бою, и умение побеждать всегда и всех… Самое интересное, что автор утверждает, будто бы он сам побывал у этого жертвенника, причем весьма точно описывает его местонахождение в монгольской степи… это километров триста от нынешнего Улан-Батора, мы даже на карте отметили. Якобы, это простой черный камень, правда, очень большой и плоский, почти правильной круглой формы. Но к тому времени уже никто не знал, как нужно правильно проводить обряд, а сам Чингиз-хан унес свою тайну в могилу…

От внезапной догадки у меня даже в ушах зазвенело. Видимо лицо у меня при этом как-то по особенному вытянулось, или глаза стали совсем уж безумными, так что и Семен, и лаборант Веничка уставились на меня во все глаза.

Но мне было не до них. Оракул Печали! Ну, точно же! Вот он и тот единственный мир-исключение, где дверь в ад есть, а Оракул не разрушен, — наш мир! Не разрушен, а просто затерян в монгольской степи! И никто не знает, что с ним делать… А в самом деле — что? Агнца на камне заколоть? Нет, это банально, наверняка, триста раз пробовали… Погодите-погодите! Отчего же всё-таки в других мирах так любили речки на этот Оракул поворачивать и вообще всячески затоплять? Может просто нужно…

— Огонь надо было на нем развести — вот что! — выпалила я вслух, слабо соображая, что делаю.

Семен продолжал удивленно пялиться на меня, а Веничка вдруг совершенно, как Лао, наморщил нос и медленно принялся аплодировать.

Звук этих редких размеренных хлопков привел меня в чувство.

— Да, и кстати — здравствуйте, Авенус! — сказала я.

Глава 5

— А ты, значит, и есть то самое юное дарование из очередного поколения генетической программы Лао? — задумчиво осведомился Авенус, разглядывая меня со спокойствием естествоиспытателя.

— Какой еще программы? — растерялась я.

— А, ну, ты, конечно, не в курсе… Евгеника — это маленькое хобби нашего китайца. Он уже лет с тысячу этим мается. Правда, пока что ты — единственный весомый его результат.

Да уж, весомый, — молча усмехнулась я. Килограмм эдак на… ладно, уточнять не будем.

— А Хитч? — невольно вырвалось у меня.

— Лао утверждает, что не имеет к нему ни малейшего отношения. Случайная мутация. А вот свел он вас, естественно, не зря. Впрочем, ты и без меня об этом догадывалась. Очень интересный союз. И плоды могут оказаться самыми неожиданными.

От этого равнодушного препарирования моей личной жизни мне стало как-то не по себе. К тому же тут торчал еще и Семен… странно как-то, нужно заметить, торчал — неподвижно…

— А с ним что? — кивнула я в сторону застывшего археолога.

— Спит. Когда надо будет, я его разбужу. Согласись, глупо было бы прожить так долго, как я, и не научиться манипулировать людьми.

Да, прав был Виктор: драконы — не самые приятные ребята. Хотя обобщать, наверное, всё-таки не надо. Мало ли у кого может быть мерзкий характер!

— Тогда будите его, и пошли отсюда. Лично я предпочитаю разговаривать сидя, с сигаретой и чашкой кофе на столе.

Авенус уставился на меня с холодным любопытством, совершенно нейдущим к его юному личику.

— А с чего ты взяла, что я вообще стану с тобой о чем-то разговаривать? Лично мне от тебя ничего не нужно.