Лиса в ловушке

«Какая жалость, что здесь некому полюбоваться мной», — подумала она.

Девушке было хорошо известно, какие чувства питал к ней Тайрон Штром.

Он весьма недвусмысленно дал ей понять, как презирает ее, назвав хищницей. Хотя это разозлило ее в тот момент, теперь она понимала, что у него были для этого основания, когда он бросил ей в лицо подобное оскорбление.

Она снова увидела перед собой череп, белевший на солнце, и услышала собственный голос, с насмешкой говоривший Дэвиду, что ей было бы интересно взглянуть на труп.

Если бы Тайрон Штром не действовал так быстро и решительно, если бы он не заметил людей шейха, прежде чем они настигли караван, множество людей поплатились бы жизнью в том ущелье среди скал, погибла бы и она сама, пораженная последней пулей из револьвера Тайрона Штрома. И все из-за ее безрассудного поступка.

Невада отвернулась от зеркала, не в силах видеть собственное лицо, которым только что любовалась.

«Откуда мне было знать, — спросила она себя, — что в некоторых частях света жизнью правит сила оружия и что самое важное — это выжить?»

Невада не представляла себе раньше, насколько драгоценна жизнь и как трудно бывает сохранить ее.

Теперь ей казалось, что она преступно недооценивала нечто бесконечно дорогое, что было превыше всех ценностей — саму жизнь, саму возможность существовать и дышать.

Ей было мало известно о Тайроне Штроме, но она слышала, как Дэвид произносил его имя с благоговением, с каким молодые люди обычно говорят о героях, о своих идеалах.

Невада догадывалась, что Тайрон Штром, должно быть, совершил в своей жизни множество благородных дел, сопряженных с опасностью, но, помимо того что его деятельность была секретной, Тайрон Штром ко всему прочему был скромным человеком.

«Стоит ли удивляться, — подумала она, — что, побывав во многих ситуациях вроде той, какую они пережили сегодня, он считал отвратительными насмешки женщины над смертью или разговоры о том, как забавно увидеть мертвое тело».

— Неужели я такая? — прошептала Невада.

Вернувшись в гостиную, где она застала Тайрона, Невада неожиданно для самой себя испытала робость и смущение.

Одно дело — сидеть с ним в оазисе в этом причудливом национальном костюме, но находиться за столом у него в доме, наедине с ним, с распущенными волосами и в этом шелковом кафтане, надетом на голое тело, было совсем другое, и она чувствовала себя неловко.

Для них был накрыт низенький, по-восточному обычаю, стол перед диваном с шелковыми подушками.

Но если Неваде было не по себе, Тайрон Штром чувствовал себя вполне непринужденно.

— Предлагаю выпить бокал вина, мисс Невада, — сказал он. — В доме у мусульман вам этого не предложат. Однако здесь у нас нет никаких религиозных ограничений, и я надеюсь, что вино придется вам по вкусу.

Вино было и Правда восхитительно и напомнило Неваде о солнечной долине.

Солнце стояло в самом зените, и жара усилилась. Тайрон снова задернул портьеры, и в комнате стало сумрачно и прохладно.

Поданные слугами, появлявшимися бесшумно, словно призраки, марокканские блюда были очень вкусны, и проголодавшаяся Невада с аппетитом взялась за еду. Они ели молча, и только когда на стол поставили сладости, она смущенно взглянула на Тайрона Штрома:

— Простите мою жадность.

— Ничего страшного, мисс Невада. Я тоже был голоден, — сказал он. — Мне кажется, пережитый страх всегда поднимает аппетит.

— Я очень испугалась…

— Я так и понял.

Неваде показалось, что он вспоминает тот момент, как она дрожала, когда в ущелье появились всадники, и ей стало стыдно, что она не проявила должной храбрости.

— Я думаю, что вы теперь понимаете, что в подобных ситуациях женщина, какой бы независимой она себя ни считала, нуждается в мужской защите? — вопросительно взглянул на нее Тайрон Штром.

— Вы же знаете, что теперь я понимаю это. Нет нужды внушать мне еще большее смирение.

— Смирение? — усмехнулся он. — Ну, смиренной вас никак не назовешь, даже обладая богатой фантазией.

— Мне хорошо известно, что вы обо мне думаете, мистер Штром. Мое единственное оправдание заключается только в том, что я совершенно не была готова к подобным испытаниям. Легко быть храброй, когда не знаешь, о чем ты говоришь; просто не понимать чувства других людей» когда не испытала их сама.

— Такое признание делает вам честь, — серьезно заметил Тайрон Штром.

Невада встала и, подойдя к окну, отдернула портьеры. В ослепительных лучах безжалостно палящего солнца розовые скалы сверкали невыносимым для глаз блеском.

— Как долго мы здесь пробудем? — спросила она. Ей хотелось избежать дальнейшего разговора, касающегося ее персоны.

— Это будет зависеть от некоторых обстоятельств, — уклончиво ответил Тайрон. — А вы торопитесь уехать?

— Теперь уже нет, — ответила она.

— Хочется знать, почему?

— Потому что мне здесь интересно, интересна эта страна, эти люди и…

Она не закончила фразу и после небольшой паузы Тайрон спросил:

— И что еще?

— Вы… если хотите знать.

— В каком смысле?