Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

Положение на Нормандском фронте было настолько шатким, что в любой день союзники могли прорвать оборонительные порядки немцев и тогда ничто не помешало бы им захватить маршала в плен. 8 августа, несмотря на категорические возражения лечащих врачей, Роммель добился отправки в Гер-линген под Ульмом. Начиная с 1943 года чета Ром-мелей арендовала здесь маленькое имение неподалеку от родины маршала – Хайденхайма. Сюда, на бескрайние просторы Швабии звало Роммеля его измученное сердце. Фрау Роммель окружила супруга вниманием и заботой. Под присмотром тюбинген-ских профессоров медицины, доктора Альбрехта и доктора Штока, его здоровье быстро пошло на поправку.

Тактика «замалчивания», избранная Гитлером для борьбы с растущей, несмотря на военные поражения, популярностью генерал-фельдмаршала Роммеля, привела к тому, что широкая общественность ничего не знала ни о его тяжелом ранении, ни об уходе с должности командующего группой армий «Б», ни о назначении на этот пост фон Клюге. Военная цензура бдительно следила за соблюдением «рейхстайны». Только в середине августа появились первые сообщения об «автокатастрофе» без указания места и каких-либо подробностей. Роммель предпринимал тщетные попытки объяснить немецкой общественности причины, по которым он «оставил пост командующего и снял с себя ответственность за фронт вторжения». Для немецкогонарода – во всяком случае, для того подавляющего большинства, которое не слушало «вражеские радиоголоса» – он так и остался жертвой банального дорожно-транспортного происшествия. Истинная подоплека событий прояснилась только после войны…

Глава 16. СУДЬБА ГОВОРИТ «НЕТ»

ПОКУШЕНИЕ В «ВОЛЧЬЕМ ЛОГОВЕ»

Через три дня после тяжелого ранения Роммеля оберст фон Штауффенберг оставил «адскую машину» в комнате для совещаний штаб-квартиры фюрера. Смерть Гитлера должна была открыть путь к власти временному правительству Вицлебена – Бека – Герделера и послужить сигналом к проведению переговоров на Западном фронте между Роммелем и союзниками. Нет никаких сомнений в том, что, хотя маршал так никогда и не был посвящен в подробности «заговора 20 июля», эта акция в целом соответствовала его убеждениям и намерениям. Судьбе было угодно распорядиться так, что в решающий момент Роммель оказался прикованным к постели в госпитале люфтваффе.

Тем временем совершенно иной оборот, чем это было бы при антигитлеровски настроенном Роммеле, приняли события и на фронте вторжения. Сегодня уже трудно сказать, почему фон Клюге и другие посвященные в обстоятельства дела офицеры так и не решились прибегнуть к спасительному для Германии шагу.

Заговорщики допустили ряд непростительных ошибок: они были настолько уверены в окончательном успехе акции, что не предприняли совершенно естественных мер безопасности – не была захвачена радиостудия в Зезене и другие радиостанции, кроме этого, так и не была блокирована телефонная связь между Ставкой фюрера в Восточной Пруссии и рейхсминистерствами в Берлине. Получивший свободу действий Геббельс «прочно сел на телефон» и всеми правдами и неправдами пытался выправить продолжавшее оставаться напряженным и к вечеру 20 июля положение.

После ранения Роммеля и неудавшейся попытки ликвидировать диктатора, Германия потеряла последний шанс с честью выйти из ставшей безвыходной ситуации – отныне страна была обречена на саморазрушение. Обстоятельства «заговора 20 июля» скрыты от нас непроницаемой завесой из полуправды и дезинформации, в тугой клубок сплелись случайности и закономерности, трагическое стечение обстоятельств лавинообразно повлекло за собой катастрофические последствия, поэтому мне кажется уместным несколько более подробное рассмотрение этого исторического события.

19 июля фон Клюге принял группу армий «Б», сохранив за собой пост главнокомандующего группой армий «Запад», и перебрался в бывшую резиденцию маршала Ла-Рош-Гюйон. Командно-штабной аппарат остался прежним, соратники Роммеля трудились на своих местах, и не их вина, а их беда заключалась в том, что фон Клюге оказался не тем человеком, кто смог бы возглавить сопротивление диктатору.

После плодотворной беседы с фельдмаршалом Роммелем, за несколько дней до его тяжелого ранения, оберстлейтенант фон Хофакер повез в Берлин приятное для заговорщиков известие о том, что маршал готов к активным действиям на Западе. Между тем в столице рейха предатель выдал группу Лейшнера, и она была арестована гестапо. Угроза ареста заставила заговорщиков действовать с удвоенной энергией и форсировать подготовку к покушению. Фон Штауффен-берга окончательно подстегнул состоявшийся накануне разговор между Канарисом и Гиммлером. Рейхсфю-рер СС заявил ошеломленному шефу абвера:

– Мне прекрасно известно, что определенные армейские круги намереваются «поиграть мускулами». Но пусть не тешат себя иллюзиями – я готов нанести удар по их «осиномугнезду». Я долго ждал, потому что хотел узнать всех предателей поименно. Теперь я знаю все – и вырву ядовитое жало у таких изменников, как Герделер и Бек.