Лис пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

– Роммель не терял ни мгновения. Ему нужно было развивать свой успех, пока британцы не пришли в себя после жестокого поражения в открытой пустыне. Как нож сквозь масло он прошел через юго-восточный пояс обороны, а затем дальше к Сиди-Резегу и Эль-Дуде. Врагу удалось необыкновенно быстро перегруппироваться и атаковать – это был шедевр воинской организованности и организации. В ходе наступления немцы продемонстрировали свою гениальную тактику, воинскую дисциплину и скорость – то, чем они пренебрегали во время недавнего отступления.

Потом пробил последний час Тобрука. Казалось, что «Штукас» на какое-то мгновение замирают над фронтом заградительного огня зенитных батарей, а потом в стремительном пике обрушиваются вниз, но не на крепость, а на минные поля на юго-востоке. Бомбы сыпались как горох, оставляя глубокие кратеры на месте оглушительного взрыва. Те, которые опускались точно в цель, вызывали детонацию десятков мин. Немецкие саперы ползли вперед и извлекали из песка неразорвавшиеся мины. Вскоре был проделан проход. Тогда на горизонте, со стороны Эль-Дуды показалось облако пыли: через разминированный коридор в прорыв пошли немецкие танки. Прикрывая друг друга огнем башенных орудий, они прорвались внутрь внешнего кольца обороны и остановились. Потом поднялась в атаку первая волна немецкой пехоты, за ней вторая, третья… Уже к полудню все было решено: крепостные ворота были разбиты и враг штурмовал крепость. Британские танки горели, пехота по обе стороны кольца обороны была разбита, и солдаты тысячами сдавались в плен. В брешь под Эль-Дудой просачивалось все больше и больше немецких подразделений. Тобрук был окончательно обречен. Роммель целиком и полностью контролировал ситуацию. Генерал Клоппер, комендант крепости, радировал Ричи, что положение безнадежно и он будет пытаться пробиться на запад. Ричи не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с генералом и дать приказ к отступлению. Потом рация надолго замолчала, и остатки 8-й армии замерли в бессильном ожидании самых плохих известий из крепости. Наконец, пришло последнее, короткое и недвусмысленное донесение Клоппера: «Слишком поздно. У меня не осталось ни одной машины на ходу. Попытаюсь продержаться еще немного, хотя бы до тех пор, пока мы не уничтожим все сколько-нибудь ценное в крепости». Это была последняя радиограмма из осажденной крепости. Когда военный корабль получает пробоину и идет ко дну, какое-то время береговые радисты еще могут услышать невнятные потусторонние звуки, а потом все растворяется в мире безмолвия. Так и отрезанный от всего мира Тобрук испил до дна горькую чашу своей судьбы.

Вечером 20 июня, вопреки всем прогнозам и ожиданиям ошеломленного мира, пал Тобрук, самая укрепленная крепость Африки. Все Соединенное королевство пребывало в шоке. Генерал Клоппер и 35 000 британских солдат попали в плен – и опять имя генерала Роммеля появилось на первых страницах газет всего мира.

Глава 4. ХАРИЗМА [16]

БИР-ХАКЕИМ

В феврале 1942 года по заданию редакции я отправился в Северную Африку, к Роммелю. Штаб-квартира командующего Африканским корпусом располагалась тогда у укрепрайона Тмими. Я застал генерала в канун подготовки наступления на Тобрук. Во время многочисленных поездок к линии фронта мне довелось ближе узнать этого удивительного человека. Его человеческие качества и полководческий талант, чувство пустыни и почти сверхчеловеческая работоспособность, простота и неприхотливость произвели на меня неизгладимое впечатление. Пожалуй, характеристика, которую Алан Мурхед дал английскому оппоненту немецкого полководца, генералу Очинлеку, вполне подошла бы и Эрвину Роммелю:

– Очинлек был аскетом. У него не было того, что принято называть личной жизнью. Он был очень серьезным человеком, несмотря на врожденную любезность и развитое чувство юмора. Всепоглощающей страстью его жизни была армия. Его не интересовало ничего, кроме войны. Он не курил. Генерал и на минуту не мог позволить себе расслабиться.

Мне довелось видеть Роммеля – мыслителя, застывшего в раздумьях над штабной картой, и Роммеля – бойца, безудержно устремляющегося в самую гущу сражения. По долгу службы у меня было много фронтовых журналистских встреч – от командира роты до командира дивизии и выше; была возможность сравнить Роммеля с другими военачальниками вермахта. Никогда – ни раньше, ни позже – я не встречал человека такой глубины, масштабности и личного обаяния. Такие люди всегда лидеры, всегда «во главе» – да он и был кумиром Африканского корпуса.

Хорошо помню то восхищение и преклонение перед личностью Роммеля, которые испытывали все мы – наши друзья и противники – после взятия форта Бир-Хакейм. 11 июня 1942 года я отправил в редакцию репортаж с фронта: