Лис

Тащить и водружать елку входило в обязательную программу спасения одинокой пожилой женщины. Чаепитие означало доверительное общение в домашней обстановке, и Тагерт счел, что уже сделанного вполне достаточно.

– Что ж. На елку милости прошу послезавтра, – сказала Кульчицкая чопорно.

«На елку? Опять? Неужто потащимся на базар за второй?»

Тагерт мчался по Долгоруковской улице в сторону метро. Все электрические огни – фонари, окна, светофоры – казались частью огромной новогодней гирлянды, да и мороз игольчато пощипывал щеки на праздничный манер. Пару раз по дороге Сергей Генрихович фыркнул от досады: он-то думал, что все несуразицы, связанные с Кульчицкой, позади. «Надеюсь, за день она позабудет про новое приглашение», – подумал латинист, в глубине души твердо понимая, что такие люди, как Варвара Арсеньевна, ничего не забывают.

•

– Сергей Генрихович, а что будет, если контрольную написать на двойку?

– Ну, сначала легкое покалывание, потом красные пятна, потом…

– Я серьезно.

– Давайте дождемся результатов, потом все непременно расскажу.

В день контрольной оба отделения портфеля были туго забиты пачками тетрадных страниц. «Может, удастся хоть что-то проверить на консультации», – мрачно подумал Тагерт. После пары в аудитории осталось несколько студентов. Некоторые переговаривались, смеялись, кто-то выглядел озабоченно. Юные, почти детские лица первокурсников вроде бы показывали, что заботы их временны и несерьезны. Мол, какие невзгоды могут печалить человека с такими румяными щеками. Хотя Тагерт понимал и помнил, насколько острее лезвия юных переживаний, все же смотреть на этих шестнадцатилетних мальчиков и девочек было отрадой.

Консультация начиналась через два часа, ехать домой бессмысленно. Тагерт решил скоротать время в книжном на Калининском проспекте, ныне Новом Арбате. Сегодня мороз спешно отступил, снег рыхло лоснился и опадал, в воздухе носилась весенняя морось.

– Сергей Генрихович? Доброго здоровья!

От черной «Волги», припаркованной у входа в институт, отделился человек в черной же кожаной куртке, черных брюках и черных импортных туфлях. Галстук у человека, впрочем, был нежно-голубого цвета, с сапфировыми ромбиками. Мужчине было около тридцати или даже меньше, тщательно причесанные волосы выглядели влажными. Лицо мужчины, казалось, подверглось многолетним тренировкам по игре желваками и со временем сделалось маловыразительным прибавлением к играющим желвакам.

– Карпов, будем знакомы.

Человек с небрежной ловкостью выудил из кожаного мрака красную книжицу, распахнул ее на пару секунд и тут же отправил обратно за пазуху. Тагерт успел разглядеть только «Федеральная служба безопасности Российской федерации».

– Давайте мы вас подбросим, куда скажете, – предложил Карпов. – А по дороге поговорим.

– Собственно, я собирался своим ходом пройтись. А о чем вы хотели поговорить?

– Зачем же пешком? Вот транспорт, все для вас.

Тагерт тоскливо огляделся, словно где-то рядом могла притаиться подмога.

– Не совсем понимаю. Как, вы говорите, ваше имя?

– Игорь Иванович. Просто Игорь. Видите ли, у нас к вам личный разговор. Не хотелось бы на улице, – Карпов тоже озирался по сторонам.

– Здрасьте, Сергей Генрихович! – прозвенели в мягкой мороси голоса студентов, сбегающих по ступенькам институтского крыльца.

Что же делать, думал латинист. Конечно, можно развернуться и уйти, можно догнать студентов, вступить в разговор и замешаться в их компанию. Но раз у этого кагэбэшника какое-то дело, бегство не спасет Тагерта навсегда, только отложит и видоизменит несостоявшийся разговор. КГБ переименовали четыре года назад, применять старые методы сейчас не в моде – не те времена. Во всяком случае, так казалось Тагерту.

– Да вы не волнуйтесь, Сергей Генрихович, не обидим! – Карпов потеплел улыбкой; впрочем, глаза потеплели меньше желваков.

– Что значит «личное дело»? – Тагерт сел на заднее сиденье, стараясь сохранять невозмутимый вид.

Мужчина захлопнул за латинистом дверцу, а сам сел вперед. Машина тотчас тронулась. «Они видели, что со мной поздоровались три человека!» – подумал Тагерт.

– Дело вот какое. Мой братишка учится в вашей группе. Хороший парень, может, малость несобранный.

«Карпов, Карпов… Если этот человек приехал из-за брата, значит, не все у брата благополучно…»

– Вы уверены, что он в моей группе?

– Артем Гусельников. Мать у нас общая, отцы разные. Бывает такое, не удивляйтесь.

Машина свернула на Красную Пресню. «Не на Лубянку, уже хорошо», – бодрился Сергей Генрихович. Фамилию Гусельников он произносил на перекличке в седьмой группе еженедельно, занося в журнал перекошенную букву «Н». Вроде бы этого студента он так ни разу и не видел. «Куда мы все-таки едем?» Вслух преподаватель произнес:

– Не имел удовольствия видеть вашего родственника на семинарах.

– Дак в том и загвоздка. В сентябре он в больнице лежал с гайморитом, потом в Карловы Вары его мать отправила, в себя прийти. Потом еще что-то, сами понимаете. Теперь вот сессия на носу, мать беспокоится, конечно. А вы бы не беспокоились? Ну вот я и решил поговорить. Вы человек отзывчивый, так я слышал.