Лирика гранатового мачо

Сомы, как бревна, плывут, качаясь. Их туши всюду видны в воде, над ними в небе белеют чайки, и сушит солнце траву везде. Подсолнух черный, совсем поспел он, его собратьев стоят поля. И помидоров подолы полны, они красивы как никогда. Стоит палатка, стоит шалашик, костер пылает на берегу. Один купальник, какой там плащик. А я себя лишь и берегу. Мужчина мощный, весьма спортивный, колдует снова над тем костром, и мысли вовсе не позитивны, и он как пьяный, в нем будто ром. Он как в тумане с такой девчонкой, что не дается никак ему, и я уж въелась ему в печенки, но не подвластна. Быть по сему. И он сдается, живет соседом.

А я – в палатке, он – в шалаше. И мы колдуем лишь над обедом. Такой наземный у нас фуршет.

На кухонном столе стоял четырехлитровый бидон с молоком. Лежали огромные баранки с маком – лучшая еда после путешествия. Мама семейства только так могла накормить свою "гвардию". Еще она отменно жарила рыбу в большом количестве репчатого лука, с золотистой, хрустящей корочкой. Рыба была речная и очень вкусная.

Еще Ираиду удивили синенькие, которые были просто фирменным блюдом матери Сократа, до этой поездки она никогда и не пробовала баклажаны. Десять дней пролетели как удивительный сон, и настало время прощания.

В следующий раз Ираида и Сократ увиделись на зимних каникулах в родном городе Ираиды. Сократ в шапке-ушанке носил фотоаппарат, а его голова с роскошной прической из темных волос с проседью на висках была оставлена морозу. В городе из родственников жила тетя Наталия, сестра отца, у нее они и остановились. Они получили по отдельному спальному месту, а тетя Наталия ушла спать в кладовку, где у нее стояла кровать. Тетя Наталия была рада приезду молодой пары, уж очень Ираида напоминала ей дни ее молодости.

Адреналин болельщиков огромен, когда бегут со старта сотни лыж, и каждый в этой массе внешне скромен, но километры – это, брат, шалишь. И круг за кругом, силу проявляя, уходят смело лыжники вперед. Природа им комфорта добавляет, и тихо дома буйствует народ. Еще не время, десять километров, еще немного и четвертый круг, еще чуть-чуть и тридцать километров. И здесь почти не важен враг и друг. Бегут вперед, всех мощью завлекая, в свой славный бег, забыв о ней совсем. Они проходят, как орлиной стаей, болельщикам они прекрасны всем. А вот и финиш. Силы на пределе. Но тут взорвался гулом стадион. И лыжники летят, они при деле. И тройка пьедестала – медальон.

А они, молодые и неженатые, привезли с собой лыжи. При морозе в двадцать-тридцать градусов они уезжали на электричке кататься на озеро, расположенное в окрестностях родного города. Так проходили зимние каникулы. Одного города им показалось мало, и они поехали к другу детства Сократа, на север Медных гор, в город, где рыси бродят рядом с городом и есть какие-то необыкновенные огромные заводы странных и дорогих металлов. Там на лыжах и коньках провели они несколько дней.

Друг Сократа был женат и уже имел двое детей. Здесь Ираиду назвали невестой. Все бы ничего, но попытки мужчины сделать из нее женщину стали с каждым днем усиливаться. Сократ готов был любить Ираиду, как подобает мужчине. Она не давалась. Она отбивалась от него без звука, а в соседней комнате спали его друзья. Она защищалась всеми фибрами своей души.