Пока он в отпуску, поцарствовать слегка!»
А то порой с утра сплошные телеграммы:
То Валленштейн убит, то сослан Бонапарт.
Докладов карусель, конфликты, тяжбы, драмы...
И — мой холодный ум, отвага и азарт.
Замучили звонки: «Ахилл поранил пятку!
Пал Иерусалим!! В Италии чума!!!»
Нет, мне не приучить историю к порядку,
Но как легко сойти от этого с ума!
(Лев Левинсон. Завтра и вчера)
Хлопнули в подъезде двери резко.
Гул шагов по лестницам крутым.
Я сначала думал, что повестка.
Пригляделся, оказалось — ты!
Я стою, дрожу от изумленья,
Медленно из жил уходит страх...
Приходи хотя б, как извещенье
Или как квитанция на штраф.
Нервы подвергать такому риску
Не могу из-за красивых глаз.
В получении даю расписку,
Но чтоб это был последний раз!
(Евгений Лучковский. Птица памяти)
Городок в долине дышит сонно,
«Сквозь туман кремнистый путь блестит...»
(И опять фортуна благосклонна:
Ведь могли ж дорогу замостить!).
К своему последнему итогу
Подошёл он, сделав всё, что мог.
«Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу...
(Хорошо, что был на свете Бог!).
Оживут слова и станут песней:
«И звезда с звездою говорит...»
(Повезло, что не был свод небесный
В ту минуту тучами закрыт!).
Я, конечно, вовсе не завистник,
Но когда раскинешь головой —
От каких случайностей зависит
Наша хрестоматия порой.
(Семён Милосердое. Свежий день)
Вижу: мой колхоз совсем зачах,
словно чей-то нелюбимый отпрыск
Есть нужда в руках, ногах, плечах...
Так гори огнём законный отпуск!
Без людей живу и без воды,
но занятье с детства мне знакомо.
Мне доверен самый центр страды —
берегу коней от насекомых.
Хоть болят укусы всё сильней, выстою,
коль люди попросили.
Если где-то надо бить слепней,
на меня рассчитывай, Россия!!
(Надежда Мирошниченко. Всё кончается добром)
Я вижу: в довольной усмешке
скривился твой рот.
Я знаю, чему ты сегодня
безудержно рад:
Признанья обманом
меня ведь добился ты от,
Жестоко потом надругавшися
чувствами над.
Любовь и забаву
ты бросил шутя на весы.
Не верю я клятвам твоим
и к другому уйду.
Ещё мы посмотрим,
кто носом останется с,
Меня ожидая
корыта разбитого у!
(Юрий Михайлик. Однажды в сентябре)
Неужто нету скульпторов хороших,
чтобы слепили для Одессы лошадь?...
Ну, хоть проси данайцев наконец!
Писали земляки: в Колоколамске
над площадью поднялся, словно в сказке,
профессор Тимирязев на коне.
В Мадриде едут Санчо с Дон-Кихотом,
и лошади, изваянные Клодтом,
уздечки рвут над северной рекой,
и гривы их распущенные вьются...
Нам нужен конь! А всадники найдутся.
Я сам бы посидел денёк-другой.
(Владимир Мызиков. Пашня)
После драки чего ж расстраиваться!
Расскажу, коли взялся за гуж:
У знакомой моей, красавицы,
Дома сука живёт и муж.
Как-то встретились с мы с хозяйкою.
Сука с мужем ушли во двор.
Наливаю за чаркой чарку я,
Чтоб поддерживать разговор.
Понимаете, рядом — женщина!
Может, спьяну и приласкал...
А в прихожей шаги зловещие
И собачий слепой оскал.
Сцена, в общем-то, не для зрителей...
Муж нарушил нам весь уют
И напомнил мне выразительно,
Как собачьих мужчин зовут.