Читаем Лётчики полностью

Демченков, несмотря на встречный воздушный поток, который буквально вдавливал его в кресло, несмотря на тяжелое ранение, нашел в себе силы приготовиться к прыжку. Подтянулся на руках, перевесился за борт, и теперь тот же поток, что мешал ему выбраться из кабины, легко выбросил летчика наружу. Демченкова перевернуло в воздухе, сильно ударило ногой о стабилизатор. Кость хрустнула, нестерпимая боль обожгла колено.

На земле разыскал его штурман. Перевязал раны, парашютным шелком перетянул ногу. Достали пистолеты, прислушались — немцев не было. Штурман оттащил Демченкова в кусты, рассчитывая вечером тронуться в путь, к линии фронта.

Добрались до деревни. Летчиков оставили в доме Марии Ивановны, пожилой колхозницы, проводившей на фронт двух сыновей. Потом пришли еще женщины, перевязали пилота, напоили отваром из трав. Он пришел в себя, обратился к штурману: «Что делать будем?»

Сообща решили, что Демченков пока останется здесь. Даже если и заглянут фашисты в деревню, люди не выдадут его, укроют. А штурман в одиночку постарается перейти фронт, прислать подмогу.

* * *

Николай Иванович занимался с новичками, когда его вызвали к командиру полка.

— Как здоровье? — издалека начал командир.

— Нормально, — ответил майор. — И если речь идет о боевом вылете, я давно готов. Так что, если вы, товарищ командир, разрешите...

— Разрешаю! Только задание сегодня будет необычное. И полетишь на По-2.

Негромко, словно швейная машинка, постукивал двигатель. По-2, прижимаясь к земле, шел на минимальной высоте. Обнаружить его, да еще в темноте, было непросто. Вот Власов миновал линию фронта — разрозненные винтовочные выстрелы были реакцией на его неожиданное появление. Где-то, явно для собственного успокоения, прогрохотал крупнокалиберный пулемет.

Погодка выдалась по-настоящему осенняя: грузно набухшие темные тучи чуть не цеплялись за еловые макушки, сыпал мелкий дождь. Внизу виднелся лес, болотина, кустарник. Николай перегнулся через борт, внимательно разглядывая землю: где-то здесь должна быть эта деревушка. Сверился с картой — да, где-то здесь или совсем близко должна быть развилка дорог, а около нее и цель его путешествия.

И вдруг внизу, как на ладони, возникли коробки вражеских танков, машины с пехотой. Появления самолета над колонной в ночь, в непогоду враг никак не ожидал. А Власов, быстро отметив на карте крестиком начало колонны, пошел на бреющем вдоль нее. Он летел очень низко, внезапно обрушивая тарахтенье своего маломощного мотора на чужих солдат, обдавая их холодящим ветерком и видя, как они с испугом вскидывают головы. Колонна все не кончалась, и, так как танки чередовались с грузовиками, Николай сбился с раздельного счета. Когда наконец вереница оборвалась, он прикинул, что тех и других было никак не менее двухсот. Власов положил самолет резко влево, ввел его в разворот и увидел сотни вспышек над колонной, услышал грохот стрельбы. Фашисты опомнились наконец и разряжали в бессильной ярости свое оружие.

Деревенька открылась почти сразу же, в каких-нибудь четырех-пяти километрах от большака, закрытая от него массивом негустого леса. На поле перед деревенькой кто-то запалил стожок, ожидая появления самолета, и в неровном его свете Николай разглядел несколько женских фигур и подобие носилок с лежащим на них человеком. Он зашел на посадку и, выключив двигатель, легко спланировал на поляну. Вмиг его окружили подростки, жали руки, целовали запыхавшиеся женщины, потом он увидел Демченкова. Летчик пытался привстать ему навстречу, но сильно распухшая нога и слабость от потери крови мешали ему сделать это, и лейтенант, охнув, свалился на носилки, улыбаясь навстречу Власову беспомощно и виновато.

Со стороны большака все еще доносились звуки частой стрельбы, чертили небо сигнальные ракеты. Самолет тихонько взлетел и снова на бреющем пошел к линии фронта, к своим.

Небо местами посветлело, они взяли выше, и Николай повеселел — обложные низкие облака растащило ветром по сторонам. Погода улучшалась. А значит, и обнаруженной им колонне фашистов существовать осталось недолго — налетят наши бомбардировщики, штурмовики: будет им над чем поработать!

* * *

320 боевых вылетов, 27 воздушных боев, 10 лично сбитых самолетов противника — таким был послужной список кавалера орденов Ленина и боевого Красного Знамени, когда в часть поступил Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Власову Николаю Ивановичу высокого звания Героя Советского Союза.

И снова Москва, Кремль, торжественная церемония вручения высочайшей правительственной награды: Золотой Звезды Героя № 756.

* * *

О вероломном нападении фашистов родители Власова узнали, как и многие, в тот же день из обращения Молотова, переданного по радио. Жили Власовы тогда под Ленинградом, в небольшом сельце километрах в четырех от города. Иван Федорович с первой же недели перешел на завод, на казарменное положение и дома показывался крайне редко. Матрена Григорьевна была мобилизована в качестве бойца противопожарной охраны.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии