Лётчики

И. С. Полбин. Пикирующий удар, его преимущества и особенности. — «Вестник Воздушного флота», 1944, № 11-12, 6-10.

И. С. Полбин. Борьба пикировщиков с артиллерией. — «Вестник Воздушного флота», 1944, № 15-16, с. 14-18.

Е. Дырин. На боевом курсе. — «Ульяновская правда», 19512.

Г. Василевский, И. Дынин. Генерал Полбин. — «Красная звезда», 1971, 10 февраля.

М. Постоловская. Рыцарь пятого океана. — «Ульяновская правда», 1975, 9 февраля.

«Вестник Воздушного флота», 1949, № 7.

Степан Супрун

Хочу опушками сорочьимя
Пройти к дымящейся реке...
Хочу найти могилу летчика
В сухом и частом сосняке. 

Анатолий Жигулин

Автор: В. Фадеев

В тот день, после полудня, многие жители близлежащих деревень — Монастыри, Паньковичи, Сурновка, а также солдаты, которые находились в Друцком замке, были свидетелями воздушного боя.

В разрыве облаков проплыл натужно гудящий самолет-бомбовоз с крестами и скрылся за лесом. Следом вынырнули еще шесть со свастиками на хвостах. Военный наблюдатель из Друцкого замка отметил — «фокке-вульф», два двухмоторных «юнкерса» и четыре истребителя-«мессершмитта». И вдруг, невесть откуда взявшись, наперехват им метнулся «ястребок» с красными звездами на крыльях. В небе затрещали пулеметы; МиГ-3 и «мессершмитты» закружились вертикальным эллипсом-каруселью. Советский «ястребок» кинулся на одного своего преследователя и поджег его. Но задымил хвост и у МиГа. Чертя небосклон полосой дыма, наш самолет стал снижаться, срезая макушки деревьев. Женщины-колхозницы, пасшие коров за деревьями, видели: три «мессершмитта», окружив МиГ слева, сзади и справа, шли за ним, как на параде, и над самой стеной леса взмыли вверх. МиГ приземлился на лесной опушке. Женщины какой-то момент ждали, что советский летчик выскочит из кабины горящего самолета, но самолет вдруг весь вспыхнул: в нем что-то взорвалось... С улицы деревни Монастыри было тоже видно, что летчик посадил горящий самолет в полутора километрах — в урочище Малинники. Туда кинулось несколько мужчин и ребятишки. Они бежали через пшеницу, подгоняемые желанием помочь пилоту. Но безжалостное пламя не выпустило летчика из своего плена. В синей дымящейся гимнастерке, обгоревший сверху, он неподвижно сидел в открытой кабине, пальцы левой руки все еще сжимали рычаг. На запястье чернел кружок часов. У обугленной, спекшейся раны на груди мерцал конус золотой звездочки. Один из подбежавших увидел на тлеющей одежде пластинку значка, обтер ее рукавом, и засветились буквы: «Депутат Верховного Совета СССР». Несколько минут спустя к опушке леса из Друцтсого замка приехала машина с офицером и солдатом. Они сняли с пилота Звезду Героя, кобуру с пистолетом и, попросив крестьян похоронить летчика, уехали.

Кто же этот летчик? Почему один бросился в схватку с шестью фашистскими самолетами? Ни в Друцком замке, ни в районном городе Толочине уже никто не задавался такими вопросами. Было не до того. Танковые колонны немцев приблизились к Толочину, гул канонады доносился до полей и леса, среди которых затаились деревни. Немцы заняли Минск, бомбили Борисов.

Утром другого дня колхозный пчеловод Денис Петрович Василевский и кладовщик Андрей Ефимович Акулович, люди уже немолодые, пошли с лопатами в урочище хоронить летчика. С часу на час фашистские танки и мотоциклы могли въехать в деревню Монастыри. Выкопав неглубокую яму, застелив ее листами обшивки самолета, колхозники осторожно уложили тело пилота на дно, покрыли его жестью, забросали землей и дерном.

НА ФРОНТ!

Он был военным летчиком-испытателем. Служил в Научно-испытательном институте Военно-Воздушных Сил Красной Армии.

В июне Степан отдыхал в санатории города Сочи. Воскресное утро 22 июня ничем не отличалось от других — солнечное и праздное. В двенадцать часов дня все палаты и коридоры санатория насторожились. В репродукторе звучал голос Молотова. Фашистская Германия вероломно напала на нашу страну, немецкая авиация бомбит Киев, Ригу, Севастополь, Брест, Бобруйск...

Через несколько минут Степан с чемоданом в руке ужо торопливо шагал по дороге к аэродрому. Самолетов в Москву не было. Ни телефонные звонки, ни удостоверение депутата Верховного Совета СССР не помогли вырваться из Сочи раньше вечера. В Москву Супрун прилетел только на рассвете 23 июня.

Тревога за судьбу авиации, за армию, когда он прослушал утреннюю сводку с театра военных действий, усилилась. Приехав домой, он стал звонить в Кремль, чтобы записаться на прием к Сталину.

Потом он звонил куда-то еще, ничего не добившись, побежал во двор к своей «эмке», умчался на аэродром.

На аэродроме у ангара он столкнулся с Петром Стефановским.

— Слыхал? Немцы разбомбили наши аэродромы! — сказал Стефановский. — Сотни самолетов не успели взлететь...

— Я пойду на прием к Сталину, — вдруг заявил Супрун. — Поехали со мной в Кремль?

И Степан изложил свою мысль о создании полков из летчиков-испытателей.

— Езжай, пожалуй, один, ты депутат, тебе легче будет пройти...