Лёшка-"студент"

Он вспомнил Веру такой, какой он ее увидел впервые, и долго думал о счастье быть любимым именно такой девушкой. Он вспомнил, как впервые Вера принесла ему в тюрьму розовый мягкий комочек и сказала, что это его сын. Он вспомнил, как они вместе радовались, когда Костя сказал первое слово, как долго и упорно он добивался более частых встреч с женой, как демонстративно мучил себя голодом, чтобы добиться регулярных свиданий… Он вдруг подумал, что способность говорить с сыном на расстоянии он получил тогда, когда вечерами лежал один в мрачной камере — он так и не привык называть ее комнатой, как требовала Вера, — и мысленно обращался к сыну. Он рассказывал ему сказки, когда-то прочитанные им или придуманные здесь же, пытался объяснить, как хорошо читать самому, как выглядят буквы, мечтая о том, чтобы пусть хоть через десять лет, но получить возможность сделать все это наяву, а не в мыслях, представляя перед собой лицо сына, и не зная, так ли он выглядит сейчас на самом деле. Может, именно тогда у них с Костей наладился контакт? Или позже?..

Так это было или нет, но все равно сын у него оказался на редкость умный и сообразительный, но главное, что больше всего волновало Ковалева, сынишка получился с необычайно восприимчивым сердцем. Может быть, центр такой чувствительности находился и не в груди, а в голове, как говорили врачи, но от этого сын для Ковалева не становился хуже. Он любил его искренне и страстно, и если бы это поняли генералы, они никогда не разлучили бы их…

Лешка смотрел на потолок, начинающий светлеть, и видел кровать в далекой стране, на которой, разметавшись во сне, спит сын, его кровинка, продолжение его и Веры, самой лучшей женщины на земле, спит частица его плоти и один из лучших представителей биологического вида, называемого ЧЕЛОВЕК.

Теперь Лешка не имел права рисковать бездумно, ведь от его решений зависело здоровье, а может быть, и жизнь двух самых дорогих ему людей.

Рядом с Ковалевым храпел Макс, вздыхала Наташа, прижимаясь к его груди своей полной грудью, но он не слышал ничего и не чувствовал, он думал о том, что сейчас по всему миру раскидывается сеть, состоящая из загонщиков и засад, все города, куда он может приехать, берутся на учет, за вокзалами устанавливается наблюдение, чтобы оцепить его, Лешку, как волка, заставить метаться, озлобленно огрызаясь, и в конце концов загнать в клетку… Но вместе с ним в эту клетку попадет и Вера, потому что он уже не мог жить без этой маленькой красивой женщины, а она без него, в клетке будет и Костя, потому что способности малыша никто не может повторить, потому что множество мужчин, наделенных огромной властью, хотели бы иметь эти способности в своем распоряжении и исправлять с помощью малыша свои ошибки…

Ведь они, эти солидные умные дяди в генеральской форме и в штатском могли ткнуть пальцем в карту, и на этом месте через несколько лет вырастал комбинат, отравляющий все живое на несколько десятков километров, эти дяди могли, прокатившись с местным начальством и бабами на речном катере, определить место, где будет построена гидроэлектростанция, при помощи которой заработает этот комбинат, построенный на месте тычка в карту, а водохранилище, построенное для ГЭС, затопит сотни деревень, перекроет многовековой путь рыбе, и вместо пойменных плодородных лугов появится болото… И на тот случай, если вдруг, чего в общем-то быть не должно, кто-то настырный захочет разобраться в решениях, принимаемых этими дядями, и начнет с пристрастием расспрашивать их помощников и любопытному нельзя заткнуть пасть, тогда тихий голос из телефонной трубки скажет помощнику три слова, после чего скомандует, как ему поступить — убить любопытного гаденыша или выпрыгнуть самому с десятого этажа…

Помощник мгновенно вспомнит весь ужас, когда у него останавливалось сердце, вспомнит хрип аппарата, качающего в его легкие воздух, вспомнит страшный, безумно долгий миг ожидания, когда сердце вдруг переставало сокращаться и неизвестно, застучит ли оно снова, его мозг затопит безумие, и он сделает все, что прикажет этот голос, потому что он знает, и он не просто знает — он уверен, как в том, что для шага вперед надо обязательно поднять ногу, — если он не выполнит приказ, то сердце остановится, и только тот, кто знает три слова, может спасти. Помощник шагнет к подоконнику и сделает свой последний шаг. Увидев летящую навстречу землю, он испугается и закричит, он вспомнит, что эти три слова впервые ему говорил мужчина с вкрадчивым голосом в комнате с белыми стенами, он вспомнит все, но будет уже поздно. И в этой смерти, как и во многих других, будет виноват Лешка Ковалев, хотя за ту смерть его не будут судить. Ни его, ни Черного, и уж тем более не будут судить того, кто это придумал, того, кто отдал приказ…

И вдруг в душу Ковалева вошел страх. Он понял, насколько мощная система запущена для его поимки, ведь скорее всего его и не будут пытаться задерживать, его просто убьют. А вместе с ним под пули может попасть и Вера, но главное — сын…