Лёшка и Картошка

– По Оби, – пожала плечами Картошка. – Доплывём до Карского моря, а там как пожелаешь. Хочешь, прямо в Северный Ледовитый океан, между Землёй Франца Иосифа и Северной Землёй, мимо островов Ушакова и Шмидта. Хочешь, из моря Карского направо повернём. Гыданский полуостров обогнём, мимо острова Диксона, между полуостровом Таймыр и Северной Землёй по проливу Вильницкого в море Лаптевых, а из него попадём в Восточно-Сибирское и Чукотское моря. А там через Берингово море в Тихий океан. А хочешь, из Карского моря налево повернём, обойдём полуостров Ямал, остров Белый, и между островами Новая Земля и Вайгач по проливу Карские ворота в Баренцево море попадём. А можно из Карского и по-другому в Баренцево добраться: прямо, прямо и влево, обогнув мыс Желания, как ледокол «Арктика». А уж из Баренцева моря в Норвежское, мимо Северного моря в Атлантический океан.

   У Лёшки дух захватило. Он и представить себе не мог, что быстрая обская вода, из холодных горных рек Бии и Катуни, сливаясь, мутными своими волнами добегает аж до океана. Да не одного, а целых трёх!

   А Картошка, как ни в чём не бывало, продолжала.

– Смотри-ка, уже Колпашево. Это город не простой. Здесь в 17 и 18 веках проезжали русские посольства в Китай. И даже камчатская экспедиция Витуса Беринга*.

   Лёшка разглядывал город Колпашево на правом берегу, а Картошка рассказывала про основателей города служилых людей Колпашниковых.

– Откуда ты всё знаешь? –позавидовал Лёшка.

– За тысячи лет и не такое видала. Папас, картофель, картопля, бульба, как только меня не называют по всему миру! Чего только со мной не было! Индейцы моей родной Южной Америки сушили меня и ценили втридорога. Завоеватели привезли меня в Европу, а европейцы боялись меня как яда, украшали наряды и причёски моими цветками, пока Парментье* не научил их картошку есть. В Россию меня Пётр I привёз, да не сразу я здесь прижилась. Пришлось Сенату во времена царицы Екатерины особый указ издать и разослать по стране картофель, чтобы его выращивали. А про картофельные бунты* и вспоминать не хочется…

   Картошка вздохнула, вспоминая грустные страницы своей истории.

– Но сейчас-то тебя все любят! Ты стала для нас самая родная, – попытался утешить её Лёшка.

– Так уж и все? – не поверила Картошка. – А не ты ли недавно сказал, что ненавидишь меня?

– Откуда я знал, что ты такая необыкновенная? – Лёшка схитрил: – Интересно, какой это город?

– Это? – Картошка взглянула на берег. – Нижневартовск. Его «Самотлорские ночи» ни с чем не спутаешь.

– Какие-какие? – переспросил Лёшка.

– Белые. Фестиваль искусств, труда и спорта.

– Картошечка, ты и в искусстве разбираешься? – ахнул Лёшка.

   Картошка снисходительно посмотрела на него и объяснила: – Знал бы ты, сколько стихов и песен сочинили в мою честь. В Минске есть памятник мне, а в Бельгии – музей картофеля. Ой, а как весело художники ставят штампы картофельными матрицами!

   Про картофельные штампы Лёшка тоже ничего не слышал, но признаваться в этом не хотел. Он решил, что потом обязательно узнает, что это такое. И даже сам попробует их сделать.

   Лёшке давно хотелось показать свои знания и, наконец, представился случай.

– Я знаю, какой это город, – он кивнул на берег. – Это Сургут. Я читал, что основать его велел царь Фёдор Иоаннович ещё в 16-ом веке. А раньше там была крепость.

– Сургут знаменит своей нефтью и газом. – Картошка задумчиво поглядела вдаль. – А лучше бы все знали про его Барсову Гору. Вон там она, на правом берегу.

– А что там?  – заинтересовался Лёшка.

– История.

– Какая история? О чём?

– До-олгая история о людях, – уклонилась от ответа Картошка. – Когда-нибудь ты сам её увидишь.

   Они помолчали. Странное дело, но даже молчать с Картошкой было интересно. Смотреть на широкую, бескрайнюю реку, на едва проступающие вдали берега. Разлившиеся по воде отблески огней с Нефтеюганских островов завораживали. Картошка чуть слышно прошептала: «В Нефтеюганске музей реки Обь!», и снова замолчала. Так в тишине и плыли, убаюкиваемые плеском волн.

   Вечер был необычный, было в нём что-то неправильное, но Лёшка никак не мог понять, что именно. И вдруг его осенило.

– А почему не темнеет?

– Так ведь Мегион проплываем, – спокойно объяснила Картошка.

– Меги-что? – такого названия Лёшка не знал.

– Мегион. Город. В нём белые ночи как в Санкт-Петербурге.

– Картошечка, ты всё на свете знаешь! – восхитился Лёшка.

   Картошка лукаво взглянула на него и надела сомбреро Лёшке на голову.

– Давай-ка лучше поужинаем, – предложила она.

   Картошка всё время так увлекательно рассказывала, и по сторонам было так красиво, что Лёшка давно позабыл про голод. А теперь он явственно услышал, как плачет его пустой живот. Лёшка с тоской посмотрел на плот – не было никаких припасов, ни крошечки, и обречённо вздохнул. Картошка улыбнулась.

– Как же я забыла, что ты терпеть не можешь картошку? А больше и предложить нечего. Кроме меня у меня ничего нет, – она развела руками.

– Ну что ты! – воскликнул Лёшка. – Очень даже я люблю картошку. Я её обожаю. Эх, я б сейчас ведро картошки съел!