Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

Умфред неожиданно пригнулся, изображая изумление: «Может ли это быть? В королевской семье родился еще один ребенок?»

Королева Соллас гортанно рассмеялась: «Брось эти шутки, Умфред. Какая чепуха!»

«Знаки не оставляют сомнений! Синяя звезда остается в гроте нимфы Мерлеах. Камбианус восходит к седьмому полуаспекту. И здесь, и здесь — смотрите, ваше величество! — другие восхождения. Иное истолкование невозможно. Время наступило. Многоуважаемая королева, необходимо вызвать вашу свиту и провести инспекцию. Только ваша мудрость позволит решить этот вопрос!»

«Инспекцию? Ты имеешь в виду…» — внезапная догадка заставила королеву замолчать.

«Я знаю только то, о чем свидетельствуют сочетания знаков».

Королева Соллас тяжело поднялась на ноги и вызвала дам из соседней гостиной: «Пойдемте! Нам заблагорассудилось прогуляться на свежем воздухе».

Болтая, смеясь и жалуясь на необходимость приложения чрезмерных усилий, стайка фрейлин последовала за королевой — та промаршировала вдоль сводчатой галереи, протиснулась в проем услужливо открытой перед ней дощатой двери в стене и, с трудом сохраняя равновесие, спустилась по каменистой тропе к часовне.

Сульдрун вышла навстречу. Она сразу поняла, зачем явилась вся эта толпа.

Соллас критически смерила ее взглядом: «Сульдрун, почему мне рассказывают про тебя какую-то чепуху?»

«Какую чепуху, ваше величество?»

«Говорят, что ты беременна. Вижу, что это не так — и на том спасибо. Жрец, гадания тебя обманули».

«Мадам, гороскоп однозначен — здесь практически не может быть ошибки».

«Но посмотри сам!»

Брат Умфред нахмурился, подергивая пальцами подбородок: «Судя по всему, она уже не беременна».

Несколько секунд королева Соллас стояла, тупо уставившись на монаха, после чего резко повернулась, подошла к двери в часовню и заглянула внутрь: «Здесь нет никакого ребенка».

«Значит, по-видимому, он где-то в другом месте».

Окончательно потеряв терпение, королева гневно повернулась к дочери: «Немедленно прекрати притворяться и говори правду!»

«Если имеет место сговор, его будет нетрудно раскрыть», — задумчиво добавил брат Умфред.

Сульдрун бросила на монаха презрительный взгляд: «Я родила девочку. Она открыла глаза и увидела, как жесток этот мир, какие страдания сулила ей жизнь. И она закрыла глаза навсегда. Меня охватила великая скорбь, я похоронила ее под оливками».

Королева Соллас раздраженно махнула рукой и подозвала пажа: «Позови короля — этот вопрос следует решать ему, а не мне. Сама я никогда бы не заперла здесь девушку в одиночестве».

Король Казмир явился явно не в духе, о чем свидетельствовало его лицо, мрачное и неподвижное, как маска.

Казмир уставился на Сульдрун: «Каковы факты?»

«Я родила девочку. Она умерла».

Казмир тут же вспомнил предсказание ведьмы Десмёи, относившееся к первородному сыну принцессы: «Девочку? Ты уверена?»

Сульдрун не привыкла притворяться. Она кивнула: «Я похоронила ее на склоне».

Переводя взгляд с одного лица на другое, король Казмир ткнул пальцем в сторону монаха: «Ага, жрец! Эта работа как раз для тебя, с твоими жеманными обрядами и ханжескими сплетнями. Принеси сюда труп».

Кипя от злости, но не посмев ее как-либо выразить, брат Умфред смиренно склонил голову и направился к могиле. Солнце уже бросало последние вечерние лучи на склон холма; монах стал раскидывать белыми руками влажную черную землю. На глубине меньше одного локтя он заметил льняное полотно, в которое был завернут трупик. Пока Умфред расчищал остатки земли, края полотна раздвинулись, открыв голову мертвого младенца. Брат Умфред застыл, склонившись над могилой. В уме монаха быстро пронеслись образы и отголоски унизительной ночной потасовки с Эйласом. Умфред принял решение — образы и отголоски сдуло, как ветром. Взяв на руки мертвого младенца, завернутого в полотно, он доставил ношу к часовне и положил ее перед королем.

«Ваше величество! Перед вами тело младенца женского пола, — объявил жрец. — Это не ребенок Сульдрун. Это другой ребенок, над которым я свершил погребальный обряд три или четыре дня тому назад. Это ублюдок полоумной крестьянки по имени Мегвет, зачатый конюхом Ральфом».

Из груди короля Казмира вырвался резкий смешок: «Значит, меня хотят надуть?» Повернувшись к сопровождавшей его охране, он подозвал сержанта: «Отведи жреца к матери ублюдка; возьмите с собой труп и выведайте всю подноготную. Если подменили живого младенца, принесите его ко мне».

Посетители удалились из сада, и Сульдрун осталась одна в лучах прибывающей луны.

Сержант, в сопровождении брата Умфреда, нанес визит Мегвет, тут же сообщившей, что тело младенца было передано Эйирме с целью погребения.

Сержант привел в Хайдион не только слабоумную Мегвет, но и старую кормилицу принцессы.

Эйирме униженно обратилась к королю: «Ваше величество, если я что-то сделала не так, то исключительно из любви к вашей благословенной дочери, принцессе Сульдрун, не заслужившей такое печальное существование».

Казмир прищурился: «Деревенщина, ты смеешь заявлять, что я несправедливо осудил непослушную дочь?»