Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

Король Тробиус поднял руку: «Одно последнее замечание. Возможно, мне удастся в какой-то степени возместить ущерб, нанесенный заклятием. Несколько месяцев тому назад в Щекотную обитель явился молодой рыцарь; он потребовал, чтобы мы сообщили ему все, что знаем о его сыне Друне. Мы обменялись дарами — он передал мне драгоценный камень редчайшего смодрового оттенка, а я отдал ему непогрешимый компас, постоянно указывающий направление, в котором находится сэр Друн. Он еще тебя не нашел? Значит, что-то его задержало. Может быть, он даже погиб — решительность его намерения тебя найти не вызывала сомнений».

Друн с волнением спросил: «Как его звали?»

«Твой отец — принц Эйлас, наследник трона в Тройсинете. Мне пора!» — фигура Тробиуса поблекла и всколыхнулась, как отражение в воде, потревоженное ветром, и внезапно исчезла. Откуда-то издалека, будто принесенное откликом эхо, донеслось последнее слово: «Прощайте!»

Король Родион, собиравшийся уже обойти фургон и удалиться, задержался и развернулся на тощих длинных ногах: «Хотел бы обратить внимание Глинет еще на одно обстоятельство. Амулет с моей шляпы — моя личная печать. Никакие полулюди — ни эльфы, ни феи, ни тролли, ни даже тролли-двойники — не могут нанести ущерб владельцу печати. Остерегайся, однако, призраков и ослоголовых оборотней, серокожих и белокожих огров, а также болотных тварей!»

Родион скрылся за углом фургона. Шимрод, Глинет и Друн последовали за ним, но короля эльфов и фей след простыл.

Глинет подошла к корзине с котами, стоявшей на козлах фургона, и всплеснула руками — Пачкуля умудрился откинуть крышку и уже собирался удрать.

«Пачкуля, это просто безобразие! — воскликнула Глинет. — Ты знаешь, что должен сидеть в корзине!»

«В ней душно и жарко, — возразил Пачкуля. — Предпочитаю находиться на свежем воздухе. Кроме того, я хотел бы взглянуть, что делается на крыше фургона».

«Все это замечательно, но теперь тебе придется танцевать и развлекать публику — а публика, кстати, восхищается вашими трюками».

«Если хождение на задних лапах их настолько восхищает, пусть восхищаются самими собой! Почихунчик придерживается того же мнения. Мы кривляемся только для того, чтобы доставить удовольствие тебе».

«Это очень любезно с вашей стороны — особенно учитывая тот факт, что я наливаю вам самое свежее молоко и кормлю вас самой свежей рыбой. Упрямым и непослушным котам придется пробавляться хлебом и водой».

Почихунчик, внимательно шевеливший ушами, сидя в корзине, немедленно отреагировал: «Не беспокойся! Если нужно танцевать, мы станцуем. Хотя, провалиться мне на этом месте, не понимаю, зачем это нужно. Мне плевать с высокой башни на зевак, теряющих время, чтобы на нас поглазеть».

Солнце скрывалось в полосе тяжелых туч на горизонте; последние лучи озарили вечернее небо, и на выгон у деревни Ставные Сети спустилась ночная тьма. Десятки небольших костров искрились и полыхали под порывами прохладного влажного ветра; лоточники, купцы и лавочники сгорбились над горячими мисками и котелками, с опаской поглядывая на небо, угрожавшее промочить ливнем все их товары.

Шимрод, Глинет и Друн сидели вокруг костра у фургона и ждали, пока сварится суп. Все молчали, погруженные в свои мысли. Тишину нарушил Шимрод: «Мы провели интересный день, нечего сказать».

«Могло быть хуже, но могло быть и лучше, — отозвалась Глинет; она покосилась на Друна, смотревшего в огонь невидящими глазами — пальцы его крепко сжимали колени, ему нечего было сказать. — Порчу, конечно, сняли, и по меньшей мере нас больше не будет преследовать неудача. Но об удаче говорить не приходится до тех пор, пока к Друну не вернется зрение».

Шимрод подложил в костер несколько веток: «Я объездил весь Даот в поисках человека с больными коленями — вы это знаете. Если я не найду его на ярмарке в Аваллоне, мы поедем в Свер-Смод, в горах Лионесса. Там живет великий чародей Мурген. Если кто-нибудь способен помочь Друну, Мурген знает, как это сделать».

«Друн, не плачь!» — прошептала Глинет.

«Я не плачу».

«Нет, ты плачешь. У тебя слезы катятся по щекам».

Друн часто заморгал и протер глаза кулаками: «Без вас двоих я бы уже умер с голоду, или меня задрали бы бродячие псы».

«С нами ты не проголодаешься, — Глинет обняла его за плечи. — Ты сын очень важного принца. Когда-нибудь ты тоже станешь принцем».

«Надеюсь».

«А пока что ешь горячий суп — станет гораздо лучше. Потом я отрежу тебе ломоть спелой дыни».

На Ярмарке Музыкантов в Кловодене доктор Фиделиус расхваливал достоинства своих снадобий — в особенности смягчающих неприятные ощущения, причиняемые воспаленными и ветхими коленными суставами. На ежегодной Конференции любителей опрокинуть по стаканчику в Лукадийских полях близ замка Дюфэй он бойко торговал средствами от двоения и троения в глазах, головной боли, зоба и бурчания в животе; к сожалению, среди участников конференции, страдавших в основном покраснением носа, не оказалось никого, кто жаловался бы на больные колени.