Лион Измайлов

Мне очень нравились рассказы, которые он когда-то писал. Я помню, в рассказе «Соловьи в сентябре» была такая фраза: «Приехали с Кавказа Гоги и Тенгиз и за то, что Лида у них летом отдыхала, повели ее в ресторан». Замечательная фраза.

Когда-то Арканов напечатался в «Метрополе». Участников этого самиздатовского альманаха власти преследовали. С Аркановым провел беседу секретарь Ф. Кузнецов, и он было заколебался, но после разговора с Аксеновым позиций своих все же не сдал.

И его так же, как Ахмадулину и других участников, попытались лишить выступлений. То есть просто отслеживали, где «метропольцы» должны были выступать, и перекрывали кислород. Однако Арканова взяла под свою защиту Римма Казакова, она вытаскивала его на какие-то выступления, а кроме того. Арканов ездил куда-то совсем уж далеко, куда не дотягивалась рука Москвы.

Так, в то время Арканов, поэт Луговой и я поехали под Усть-Каменогорск. Поэт Луговой быстро уехал, и мы с Аркановым остались вдвоем. Ничего чудовищней этих гастролей у меня в жизни не было. Зима, стужа и ветер такие, что в какой-то военной части мы застряли на дороге. Темень, вой ветра. Я открыл дверцу «Волги», и ветром разорвало металлическую скобу, на которой держалась эта дверца. Администратор, молодой парень, который подталкивал машину всего минут пять, потом неделю кашлял, надышавшись холодного воздуха.

Арканову в тех концертах пришлось с его интеллигентным юмором туго. Я вывозил, вспоминая шутки вплоть до студенческих миниатюр. Как-то, в общем, вдвоем вытягивали. И вот в последний день гастролей нам наша администраторша вдруг заявляет, что Арканову и Луговому она заплатит по семьдесят пять рублей за концерт, а мне по пятьдесят. поскольку я не член Союза писателей. То есть прямой обман. И главное, все десять дней гастролей она об этом молчала, а сообщила в последний день. После всех мытарств мне стало так обидно, что я просто заплакал.

Аркан, когда мы вышли, решил меня успокоить и, понимая, что администраторша поступает подло, сказал мне:

— Давай так: я тебе из своих доплачу. В общем, разницу разделим пополам.

И надо сказать, что слово свое он сдержал. Хотя, в принципе, мог и не отдавать. Он же за эту администраторшу не ответчик.

Сейчас Аркадий Михайлович — человек обеспеченный, а тогда у него с деньгами было не очень. Как-то я ему предложил купить у меня старый холодильник «Саратов». Договорились на сорок рублей. Взяли Мишу Липскерова, поймали какой-то «рафик» и поехали ко мне. Погрузили холодильник, едем к Арканову. Я говорю:

— Аркан, давай деньги.

— Какие деньги?

— Сорок рублей.

— А разве мы договаривались на сорок?

— Да, — говорю, — на сорок.

— Давай так, — говорит Аркан. — Тридцать пять и бутылку.

— Нет, — говорю я, давясь от смеха, — только сорок.

Торговались мы минут двадцать. Кончилось все тем, что он мне заплатил тридцать девять рублей, а я еще поставил им всем бутылку.

В другой раз уже на гастролях Аркадий Михайлович стал мне рассказывать, какой замечательный альбом продаст мне, когда мы вернемся в Москву.

Вернулись. Встретились в ЦДЛ. Арканов вынул альбом художника Делакруа — «Свобода на баррикадах» и так далее. Потребовал за него десять рублей. Альбом мне не нужен был и даром. Я, умирая со смеху, пытался от него отказаться. Но в результате все-таки купил этот дурацкий альбом за рубль, и мы потом долго его в ресторане обмывали за мой, естественно, счет.

С Аркановым было весело. Однажды мы сидели с ним в ресторане, и вдруг он начал сочинять пародии на эпиграммы одного из наших приятелей. Тот писал комплиментарные эпиграммы, и Аркан погулял вдоволь:

На С. Михалкова:

И сам большой, И пишет хорошо.

Или на уезжающего Аксенова:

Быть может, ты меня умнее. Езжай, езжай, не обеднеем.

Я включился в эту игру, и мы написали этих эпиграмм штук двадцать. Конечно, напечатать их было невозможно в то время, но зато мы повеселились всласть.

Один наш общий розыгрыш длился несколько дней. Дело было в Баку. Мы там были с Задорновым, пародистом Брайниным и куплетистом Дабужским.

Все шло хорошо. Миша Задорнов уже набирал обороты. Для большего успеха он исполнял еще и крокодильские «Нарочно не придумаешь». Там была такая шутка: вместо фильма «Убийство Маттеоти» в афише напечатали «Убийство Матюти».

Брайнин с Дабужским жили в одном номере. Задорнов в другом.

Я набрал телефон Брайнина и сказал хриплым голосом с сильным кавказским акцентом:

— Дарагой, это Тенгиз говорит, были вчера на ваш концерт. Ай, молодцы, давай завтра к нам, но не все, можешь собрать?

Брайнин от радости чуть не ошалел.

— А по сколько платить будете?

— По пятьдесят рублей.

— Да, могу, могу, а кого возьмем?

— Да возьми этот, как его, такой, который Матютя, потом и сам давай, ну еще этот пожилой возьми.

— Арканов?

— Да, вот Арканов, запиши телефон… — И я дал ему номер его же телефона.

Радости Брайнина не было предела. Он тут же побежал к Задорнову и договорился о выступлении. Тот, естественно, согласился.

Я снова позвонил:

— Слушай, как тебя?

— Борис, Борис.

— Да, слушай, Борис, не надо Матютя, давай этого нашего Измайлова. Мне сказали, Измайлова давай.