Лёлишна из третьего подъезда

— Есть постараться понять, товарищ капитан! — грустно сказал Горшков. — Разрешите идти?

И пришёл в цирк, и сразу встретился с Григорием Васильевичем.

— Вы же говорили, что ноги вашей здесь не будет? — сказал фокусник.

— Говорил, — согласился милиционер. — Не по своей я воле здесь. По долгу службы. А как насчёт Головешки?

— Какой головешки?

— Того самого Головешки, — объяснил Горшков, — у которого совести мало, а руки золотые. Мозговая система работает не очень, а парень хороший. Очень мне хочется вас с ним познакомить. На предмет его исправления. Может, приохотите его к фокусам?

— Прошу вас, — обиженно сказал Григорий Васильевич, — не приставать ко мне со всякими головешками. Надоело. Лучше верните мне мой портсигар.

— Какой портсигар?!

— Мой. Который вы себе в карман засунули. Вон в тот.

Горшков сунул руку в карман своих брюк, вытащил портсигар, проговорил восхищённо:

— Чисто работаете. Но берегите свой портсигар. Головешка вам докажет, на что он способен. Только не обижаться.

— А я покажу вам с вашим Головешкой, как я умею работать. Только не обижаться.

— Договорились.

Головешку милиционер разыскал в кассовом зале панорамного кинотеатра.

Маленький, худой, в старой ковбойке с продранными локтями, в штанах чуть не до подмышек, в огромных ботинках с загнутыми вверх носками, Головешка скалил зубы да посвистывал. Увидев Горшкова, он улыбнулся ему, как самому дорогому другу, и приветствовал:

— Здравия желаем вам, товарищ дядя Горшков!

— Я-то здоровый, — грустно ответил Горшков. — У матери вот как здоровье?

— Обычно.

— Ну ладно. Сделаем ещё одну попытку в человека тебя превратить. Слоняться без дела никому не положено. Пойдём-ка.

Головешка покорно двинулся следом.

Они пересекли улицу, вошли в городской сад и присели на скамейку.

— Ты, главное, пойми, — начал Горшков, — вникай в каждое моё слово и каждое моё слово постарайся понять. Вот слушай.

И Горшков рассказал о фокуснике Григории Васильевиче, который, по его твёрдому убеждению, мог заинтересовать непутёвого мальчишку, увлечь его так, что Головешка и думать забудет о своём карманном ремесле.

— Ты вникни, — убеждал Горшков, — навыки у вас вроде бы одинаковые. Только ты народу вред и горе приносишь своими навыками, а он — вроде бы пользу. Во всяком случае, вреда нет. Законом разрешается. Понравится ему твоя работа, он тебя в обучение возьмёт. Артистом будешь. Понимаешь?

И Головешка понял: он должен достать из кармана фокусника портсигар и тем самым доказать, как выразился Горшков, высокое качество своей подлой работы. Фокусник будет поражён ловкостью рук и начнёт учить Головешку цирковым фокусам.

Поехали к цирку. Дождались, когда вышел Григорий Васильевич и направился к трамвайной остановке. Головешка — за ним. Сели в один вагон. Головешка пристроился за спиной фокусника. Когда на повороте трамвай затормозил и пассажиры повалились друг на друга, Головешка — раз! и нащупал портсигар. И потянул…

Не тянется… Будто прилип к подкладке. Пришлось убрать руку.

Каждый мускул, каждая мышца, каждый нерв Головешки были включены. На носу далее выступили капельки пота. Но ничего не мог понять Головешка.

И когда на остановке пассажиры повалились друг на друга, он снова сунул руку в уже знакомый карман, снова нащупал портсигар, потянул… Не тянется! Да что же это такое?

Головешка вытащил пустую руку, и тут Григорий Васильевич обернулся, взглянул на него насмешливо и вышел из вагона.

Обескураженный Головешка вернулся к цирку…

— Ну? — спросил Горшков.

— Пробовал вот этой самой, — Головешка протянул правую руку, — два раза пробовал, а портсигар вытащить не мог. Он у него как приклеенный.

— Эх! Один раз попросил тебя доброе дело сделать, и то…

— Завтра попробую.

— «Попробую, попробую»! — почти передразнил милиционер. — А всё от твоей несознательности проистекает.

— Я тут ни при чём. Чего-то у него с этим портсигаром сделано. Устройство там.

— А ты должен его перехитрить. И устройство, и фокусника. Понимаешь? Обязан его перехитрить. Тогда, повторяю, в цирке работать будешь.

ПЕРВЫЙ ЗВОНОК!

Конечно, поведение Горшкова может кого-то и удивить и даже показаться неправильным. Кто знает — наверное, имелись и другие способы убедить Григория Васильевича заинтересоваться судьбой Головешки.

А Горшков придумал свой способ. Ведь он относился к мальчику как к попавшему в беду человеку и старался ему помочь. Жил Головешка без присмотра и в любой момент мог попасть в дурную компанию.

Так вот, на другое утро мальчишка сидел в сквере напротив гостиницы, ждал Григория Васильевича. Дождался и вместе с ним сел в трамвай. Но в трамвае было всего несколько человек. Действовать в подобных условиях почти невозможно.

Всего какое-то мгновение потребовалось Головешке, чтобы, проходя мимо фокусника, чуть задеть его плечом и… портсигар был в кармане Головешки.

Вот вам и фокусник!

На это и рассчитывал Горшков.

ВТОРОЙ ЗВОНОК!

Увидя подходившего к цирку Григория Васильевича, он приложил руку к козырьку, улыбнулся во весь рот и приветствовал во весь голос, на всю улицу:

— Здравия желаю, гражданин фокусник!