Лёха

Опасливо возвращаясь с караульной командой и поглядывая по сторонам, чтоб не нарваться на того самого капитана, уже не будучи неприкосновенным часовым, красноармеец сразу заметил, что в лагере – какая-то взвинченная, праздничная атмосфера. Молокососы бегали как очумелые. Очень это знакомым показалось, видел уже такое не раз. Если бы Семенов знал побольше мудреных слов, то сказал бы коротко, что по окончании боя у новичка – эйфория на гране истерики. Но таких ученых слов у бойца не было, потому он просто чувствовал, что бой был явно успешным и без потерь. Все взбудораженные, преувеличенно радостные, подбегают друг к другу, похлопывают по плечам, смеются (в основном над какими-то тут же возникшими шутками, даже если они совершенно не смешные), громко делятся впечатлениями (в основном – матом, почти не переходя на русский литературный язык). И тут все именно так – ну просто в глаза кидалось!

Семенов завертел головой: с одной стороны – никакой стрельбы не слышно, с другой – слишком уж типично.

– Похоже, наши фрицам рыло начистили, – вполголоса заметил боец шедшему рядом немногословному, но надежному партизану по фамилии Машеров. Отличный, грамотный разводящий, с ним в карауле было спокойно.

– Очень похоже. Только странно – никаких боевых операций не планировалось, я специально спрашивал, – заметил тот.

– И я б сказал, что наши не пострадали вообще, – кивнул Семенов.

Такой праздник мог быть только при одном условии – если не было потерь с нашей стороны. Если б были – все шло бы совершенно иначе. Тут боец подумал, что бывалые, опять же, если все хорошо кончилось, тихонько присаживаются в сторонке, вытягивают ноги, прикрывают глаза, дремлют. Отдыхают после резкой эмоциональной перегрузки. А бывалые в отряде – кто? Значит, надо своих товарищей найти.

– Точно кому-то по хребтине надавали – винтовки вон в козлах стоят, явно новые, – ткнул пальцем Машеров в три пирамидки – жидковатые, каждая всего из трех винтарей.

– Ага, – кивнул Семенов и отправился к своему шалашу, где, к его удивлению, никого не оказалось. Тогда пошел туда, где был хозвзвод, потому что был уверен, что кто-либо из бывалых будет у кухни, а если нет, то уж бурят будет при лошадях точно, а бурят, хоть и немногословен, но обычно оказывался в курсе событий.

Угадал верно – сразу же увидел характерные фигуры командира с комиссаром, которые стояли у телеги с наваленным грузом, несколько человек, разбирающихся в трофеях, среди которых сразу же узнал и подтянутого Середу, и мешковатого Леху, и ефрейтора. Ну и, разумеется, бурят был тут же, лошадку обихаживал. И конечно же дымил как паровоз.

– Вот, товарищи руководящие, как сказано: все документы, жетоны и пара книжек. Обе одинаковы: «Майн кампф» – «Моя борьба» называются. Все бумаги, что у фрицев были, – подошел к командованию отряда Середа.

– Гляди, командир, люди немцев сначала уважительно называли «германы», а сейчас уже только «гансы» да «фрицы», – усмехнулся комиссар, с интересом разглядывая уже знакомые Семенову серые солдатские книжки.

– А что это за книхи? Те самые, что сам Адольф написал? – спросил пышноусый.

– Они самые, – как-то опасливо отозвался комиссар.

– Я их полистал, текст один и тот же, а издания разные. Видать, везде печатают, в разных городах. И тиражи здоровенные, – заметил Середа.

– Прочитать и перевести сможете? – заинтересовался пышноусый.

– Полагаю, что смогу. Язык примитивный, написано совершенно банально, сложностей не вижу. Смогу. Если надо, конечно, – ответил артиллерист.

– Вообще-то надо ли нам читать фашистскую пропаганду? Тем более направленную на оболванивание людей, – поморщился комиссар.

– Заразиться опасаешься? – язвительно отозвался командир отряда и пристально посмотрел на своего заместителя по политчасти. Тот помялся, пожал плечами:

– Да чего тут заражаться… Я интернационалист, у меня иммунитет. К тому же что там написано – и так известно, если вкратце.

– И что? – не отступился командир.

– Единственные люди, и даже немножко выше, чем люди, – это только немцы. Ну и конечно – англичане. Остальные на планете – в разной степени дегенераты и ублюдки, которые обречены быть под властью сверхлюдей, арийцев. Немцы признают свои губительные ошибки и зарекаются переходить дорогу англичанам и лезть в Африку и Азию, признавая эти колонии вотчиной великобританцев. А взор немцы устремят на Восток – там дикари и дикие земли, которые нуждаются в благотворном захвате европейской цивилизацией. Так вот, в двух словах если.

– Так прямо и написано? – засомневался пышноусый.

– Ну я ж сам не читал. А знающие люди говорили, что – да. Потому – стоит ли читать нам тут? А то потом хлопот не оберешься, найдется кто бдительный из тыловых героев, начнет потом писать, что мы тут вражескую писанину изучали, неминуемо морально разлагаясь и теряя бдительность, – хмуро ответил комиссар.

– Вражескую пропаханду мы должны знать. Чтоб бить ее! Потому, хлопец, ты эту книжку все ж читай, но быстро и в общем, – сказал, подумав, командир партизан.