Линкольн

Линкольн сидел у штабного костра и изредка рукой отгонял дым от лица. Окружившим его штабным офицерам и Гранту он рассказывал о трудностях управления, о финансовых затруднениях, о международных отношениях, о патриотизме народа. Затем он затронул более веселые темы и поведал им пространный анекдот о брадобрее и его беспокойном клиенте:

— Он покрыл мыльной пеной его щеки, нос, глаза, уши и направил бритву о голенище сапога. Брадобрей набросился на лицо клиента и действовал так, как будто косил траву. Одним взмахом он снес с правой щеки часть бороды, прыщик и две бородавки. Человек в кресле рискнул сделать замечание: «Вы как будто склонны снять все, что вам попадается под руку». — «Да, — ответил брадобрей, — и если ручка бритвы не сломается, я, пожалуй, вам ничего лишнего не оставлю». У клиента были очень запавшие щеки, и брадобрею трудно было забираться бритвой в глубокие складки. Вдруг ему пришла остроумная идея всунуть палец в рот клиента и выжимать складки. Все шло хорошо, пока он не прорезал щеку, а попутно и свой палец. Он вытащил палец изо рта мученика, слизнул с пальца кровь, вытаращил глаза на клиента и крикнул: «Из-за ваших проклятых впалых щек я порезал себе палец!» Так и Англия скоро поймет, что благодаря ее стараниям Юг попал в серьезную беду. И сколько бы она ни помогала Югу, все равно в конце концов она увидит, что только порезала себе палец.

Когда затих взрыв хохота, Грант спросил:

— Мистер президент, был ли хоть один такой момент, когда вы сомневались в конечном успехе нашего дела?

Линкольн наклонился вперед и решительно отрубил правой рукой:

— Никогда никаких сомнений у меня не было.

Через день пришли радостные вести о том, что Шеридан по пути из долины Шенандоа обошел армию Ли с севера и остановился у пристани Гаррисона, где ему надлежало соединиться с войсками Гранта.

«Ривер куин» двигался вниз по реке Джеймс. Линкольн сидел на палубе и смотрел на орущих, хохочущих, плавающих солдат — это люди Шеридана смывали с себя грязь и пыль долины Шенандоа. Они заметили президента и приветствовали его. Потом «Ривер куин» поднялся вверх по реке к пристани Эйкена.

Линкольн проследовал по очень тяжелой бревенчатой дороге к плац-параду. Его сопровождали с одной стороны генерал Орд, с другой — Грант. За ними следовала санитарная повозка с миссис Линкольн и миссис Грант, которых сопровождали полковник Портер и Адам Бадо.

Солдаты дивизии ждали начальство уже несколько часов. Наконец появился верховный главнокомандующий. Дивизия его приветствовала. Кончился парад, и тут же начался орудийный обстрел ясно видных передовых окопов противника; густые цепи пошли в наступление, захватили позиции конфедератов, взяли до 2 700 пленных, отбили две жестокие контратаки, и на этом день закончился.

Полковник Теодор Лайман, офицер штаба Мида, впервые увидел Линкольна на параде и о своих впечатлениях написал жене: «Мне думается, что президент самый безобразный из всех виденных мной людей; на лице его лежит печать неприятной плебейской вульгарности (узнаешь рассказчика грубых анекдотов). С другой стороны, он выглядит умницей и необычайно проницательным, а тяжелые веки говорят о том, что он почти гениален. Видимо, он глубоко честный и добрый человек. Несмотря на всю свою вульгарность, в нем нет даже следа низменных страстей… Он очень похож на интеллектуального и благожелательного Сатира. У меня нет желания видеть его снова, но по-человечески я рад, что он управляет нашими делами».

Линкольн и Грант пожелали друг другу спокойной ночи. У президента был очень озабоченный вид. В темноте ночи на протяжении фронта в 40 миль лежали в грязи, притаились в палатках, хибарках и разных укрытиях 100 тысяч человек. Скоро им предстояло начать самое жестокое, самое кровавое сражение за все время войны. Затем президенту нужно будет решать серьезнейший вопрос о характере и условиях мира. И наряду с этим ему приходилось решать проблемы личных неприятностей.

Истеричность миссис Линкольн служила причиной постоянных скандалов. Сама она к последнему параду опоздала, и в группе объезжавших фронт рядом с президентом оказалась жена генерала Орда. После парада миссис Линкольн устроила неприятную сцену миссис Орд — ведь войска могли ее принять за жену президента! Затем миссис Линкольн набросилась на миссис Грант и обвинила ее мужа в том, что он стремился занять пост президента. Она не стеснялась нападать на Линкольна в присутствии офицеров с обвинениями в близости к женам Грифина и Орда. Глава государства переносил это все с завидным спокойствием, с невозмутимым достоинством.

Утром Линкольн беседовал с адмиралом Дэвидом Портером в бревенчатом домике Гранта. Линкольн был в хорошем настроении, а Грант мрачно молчал и лишь односложно отвечал на прямые вопросы Линкольна. Грант думал о предстоящем сражении. Если генерал Ли ускользнет из расставленной ему сети, война может продолжаться еще год, два или даже дольше.