Линкольн

Гидеон Уэллес, янки из Коннектикута, ставший морским министром, был владельцем газеты «Таймс» в Хартфорде. Впоследствии Линкольн посмеивался над дядюшкой Гидеоном, который не знал разницы между кормой и носом корабля. Массивную голову министра увенчивала патриархальная прическа; в сочетании с белой бородой пророка и бритой верхней губой он очень походил на Нептуна. В 1855 году он неудачно баллотировался в губернаторы. На съезде в Чикаго он возглавлял делегацию штата.

Эдвард Бэйтс, новый генеральный прокурор, был до этого прокурором штата Миссури; избирался сенатором штата и конгрессменом. События постепенно поставили его в такое положение, что ему некуда было податься, и он пошел к республиканцам. В Чикаго при первом голосовании кандидатур он получил 48 голосов, при третьем 22, а затем все голоса перешли к Линкольну.

Калеб Смит, родом из Бостона, министр внутренних дел, был адвокатом, оратором, редактором. В Конерсвилле, штат Индиана, виги сделали его конгрессменом; он стал чиновником федерального правительства. Из новых членов кабинета он был ближе всего к категории обычных профессиональных политических деятелей.

Монтгомери Блэйр, генеральный почтмейстер, происходил от смешанной шотландско-ирландской семьи. Его отец, Фрэнсис Блэйр, окончил Трансильванский университет, редактировал в Вашингтоне газету «Глоуб». Старик Блэйр имел огромное влияние на делегатов из штатов, пограничных с рабовладельческим, контролировал он и делегатов из Мэриленда. За его сыном, Монтгомери, шла делегация из Миссури. Все эти голоса были отданы Линкольну при третьей баллотировке.

Отношения отца Блэйра с Линкольном носили сердечный характер, и многие опасались, что он станет таким же интимным другом и советником нового президента, каким он был у президентов Джексона и Ван Барена. Эти опасения основывались частично на том, что в Чикаго Фрэнсис Блэйр первый предложил кандидатом в президенты Бэйтса — генерального прокурора, а глава морского департамента Уэллес был его старым коллегой по демократической партии; зять Блэйра, Густавус-Ваза Фокс, намечался помощником морского министра; другой зять, С. Ли, занимал высокую должность адмирала флота, и, наконец, его сын Монтгомери стал генеральным почтмейстером. Все эти сановники стали вполне реальной силой в руках старого Блэйра. Он настойчиво и деликатно плел сети, быстро реагируя на изменения в политике. Линкольн прислушивался к мнению этого опытного профессионального политика; часто это мнение высказывалось без спроса.

Сам Монтгомери был окружным прокурором в Миссури, мэром Сент-Луиса, судьей. В качестве защитника беглого раба Дреда Скотта он приобрел много друзей среди аболиционистов. В Мэриленде он был представителем умеренного крыла республиканской партии.

Ганибалу Гамлину, вице-президенту, Линкольн сказал: «Я приму и всегда буду готов принять самым дружеским образом любой совет, который вы, вице-президент, захотите мне дать». Это было необычно. Гамлин так и сказал. За исключением Джексона и Ван Варена взаимоотношения между президентами и вице-президентами были, как правило, отнюдь не дружескими.

Гамлин дважды избирался в конгресс как демократ, затем был избран в сенат США. Как противник распространения рабства, он вышел из демократической партии, подал в отставку с поста сенатора и вступил в республиканскую партию. Будучи избран губернатором Мэна, Гамлин подал в отставку, чтобы занять место в сенате. Он был первым сенатором США — республиканцем. Затем он подал в отставку, чтобы баллотироваться в качестве вице-президента.

С каждым днем президент должен был отдавать все больше времени новым назначениям на должности и принимать просителей должностей; все другие проблемы были отодвинуты. За истекшие тридцать лет, исключая восемь лет, когда у власти были виги, тысячи государственных должностей занимали неизменно побеждавшие демократы — это были их трофеи. По установившейся традиции партия, победившая на выборах, выметала всех прежних государственных служащих и назначала новых почтмейстеров, таможенников, судебных и полицейских чиновников, их заместителей, помощников, клерков.

Тысячи просителей вносили деньги в избирательный фонд, отдавали свое время, боролись за победу республиканцев, правда чаще всего после предварительного обещания о назначении их на должность. Со всех концов севера торжествующие республиканцы слетелись к добыче.

В отеле Виларда коридоры кишели людьми, алчущими должностей. Они толклись на лестницах, заполняли холлы, читальню, парикмахерскую, контору, крыльцо и даже его ступеньки. Рассказывали, что один из них, увидев проходившего сенатора, выскочил из парикмахерской с лицом, намыленным с одной стороны, с полотенцем на груди и напомнил ему об обещанном месте. Другой увидел Линкольна, когда тот проезжал в наемной карете, остановил его и протянул рекомендательные бумаги. Линкольн нахмурился и выпалил: «Нет! Нет! Я не намерен открывать лавочку посреди улицы», — и проехал дальше.