Линкольн

В сенате политические интересы сенаторов привели к таким же результатам, как и в палате. Сенаторы решительно выступили за право выкупа и за вознаграждение добровольцам. Полные всяких опасений, они были против предоставления президенту права мобилизовать людей на три года: страна могла оказаться под властью военной диктатуры, которая осуществлялась бы при помощи орды профессиональных военных;

Все же президенту было предоставлено право призыва добровольцев на один, два или три года; первым полагалась премия в 100 долларов, вторым — 200 и трехгодичным — 300, причем каждый из добровольцев получал последнюю треть премии по окончании срока службы.

Две недели спустя после того, как конгресс 4 июля 1864 года принял закон о новых правилах призыва и о премиях, Линкольн объявил о наборе полумиллиона добровольцев.

Новые правила все же уничтожили возможность полностью откупиться от военной службы одним только взносом в 300 долларов. Каждый призываемый обязан был теперь либо сам пойти в армию, либо уплатить кому-нибудь, желающему заменить его. Таким заместителем мог быть либо иммигрант, либо ветеран войны, пробывший в армии два года, либо юноша моложе двадцати лет. Расторопные дельцы, занявшиеся подыскиванием «заместителей» и продажей их тем, кто выступал в роли покупателей, публиковали в газетах объявления: «Требуются ирландцы, англичане, шотландцы, немцы, французы для вступления в армию в качестве добровольцев».

К 20 августа цены на «заместителей» достигли 1 200 — 1 500 долларов. «Добротную ферму и 80 акров земли, оцениваемые в 600 долларов», предлагал заместителю» некто, не имевший наличных денег.

Начальник военной полиции города Олбэни в штате Нью-Йорк требовал, чтобы высшие власти установили кордон на границе с Канадой, так как северная часть штата Нью-Йорк заполнена уклоняющимися от военной службы, бегущими в панике из страны. Из Милуоки сообщили, что тысячи «бесстыдных, трусливых «медянок» (тайных сторонников южан), негодяев бегут в Канаду через Миннесоту; журналист из Огайо написал, что «много народу ушло в течение льготных 10 дней, предоставляемых мобилизованному между днем вручения повестки и днем явки на пункт… в некоторых случаях в ряде городов не осталось достаточного количества мужчин, чтобы выполнить контрольные цифры по призыву. Многие мужчины, призванные в одном районе штата, переезжали на жительство в другой район».

В условиях хаоса и мрачных предчувствий, охвативших страну, под вой нытиков, обвинявших Линкольна и Стентона в том, что они бессердечные чудовища, на которых еще падет кара божья, президент и министр продолжали использовать все возможные ресурсы для формирования свежих частей, для посылки подкреплений Гранту и Шерману. Шерман писал своим родным: «Всех, кто не хочет помочь нам, следует надеть в юбки и лишить права голоса в делах государственного значения. Наша армия обессилена: много убитых, больных; многие оставляют нас, потому что истекает срок их службы. Больно смотреть, как по этой причине уходят целые полки».

Из Чикаго к Линкольну приехали избранные на массовом митинге три делегата с заданием просить военного министра дать им другие контрольные цифры мобилизации, так как полученные слишком высоки. Чикаго уже дал 22 тысячи солдат, и резервов больше нет. Линкольн выслушал их доводы, поднял голову и сказал:

— Джентльмены, после Бостона главный инициатор войны — Чикаго. Вы долго требовали войны и не успокоились, пока не получили ее. Вы требовали освобождения негров, и вы это получили. Вы получили все, что просили. Теперь вы пришли для того, чтобы просить освободить вас от призыва людей, необходимых для продолжения войны, которой вы так добивались. Постыдитесь! У меня есть основания ожидать от вас лучшего. Отправляйтесь домой и поставьте под ружье требуемые от вас шесть тысяч человек…

Джозеф Медил, редактор чикагской «Трибюн», возглавлявший делегацию, признался:

— Я ничего не мог сказать в ответ. Первый раз в моей жизни меня отстегали, и мне нечего было сказать. Мы все встали, вышли из кабинета, и, когда дверь за нами закрылась, один из моих коллег сказал:

«Джентльмены, старик прав. Ни слова больше. Едем домой и — займемся мобилизацией».

И мы дали еще 6 тысяч, что составило в общем итоге 28 тысяч наших парней, участников войны, от города с населением в 156 тысяч.

Уолт Уитмен писал своей матери из Вашингтона, что народ ожесточился против уклоняющихся: «В глубине души признаюсь, я не нахожу причин для того, чтобы ругать этих несчастных, требовать для них веревки или пули, но все их здесь осуждают, даже в госпиталях».

Случалось, «заместитель» призванного прикарманивал премиальные деньги, переезжал в другой район, чтобы получить еще одну премию. Такие получили прозвище «охотники за премиями». Газеты печатали подборки с сообщениями о беглых и пойманных охотниках за премиями. В Олбэни одного приговорили к 4 годам тюрьмы за то, что он получил премию 32 раза.