Читаем Линкольн полностью

Дик Ейтс, губернатор Иллинойса, в начале 1864 года выступил в Брайан Холле: «Политиканы могут стараться вовсю, но это бесполезно, — народ хочет старину Эйби и никого другого (аплодисменты). Признаюсь, я за него с самого начала и буду за него до самого конца, а также в промежутке между этими пунктами (аплодисменты). Во время переправы нечего менять коней… Из моего продолжительного знакомства с Линкольном я сделал вывод, что он не только самый честный человек, когда-либо созданный богом, но и самый ясномыслящий, хладнокровный, рассудительный государственный муж, какого когда-либо знала история мира».

У Линкольна не было раз и навсегда установленных, «замороженных» норм поведения. Его внимательный глаз улавливал свет и тени, цвет и массу в том потоке высказываний и реальных сдвигов, которые именуются общественным мнением. Его методы и настроения приноравливались к настроениям народа в условиях демократии, при которой, несмотря на войну, сохранялась значительная доля свободы слова и печати.

Его совесть и соображения целесообразности подсказывали ему — верно или ложно, на благо или на несчастье, — что по всей справедливости он сам должен и впредь быть орудием американского народа, чтобы довести войну до конца и, если удастся, перевязать раны и залечить рубцы, избежав ненужной мести.

Вне сомнения, Линкольн считал необходимым быть лояльным по отношению к людям, которые доверяли ему, которые видели смысл и, логику в его действиях, которые опасались доверить президентство другому человеку. Это правительству Линкольна и армии Линкольна столько семей доверили своих сыновей и мужей. «Папаша Линкольн» было не просто прозвищем. Он действительно заботился о людях, как о своих детях. Он доверял им, и они доверяли ему. Это было родство между ним и легионом верных ему людей. Казалось, он рассуждал так: если они хотят, чтобы он остался президентом, они своего добьются, а если он им не нужен и их устраивает другой, то это и его устраивает.

В одном из номеров «Газетт» журналист описал интервью с Джоном Брайтом. Лидер английских либералов сказал, что переизбрание Линкольна было бы сильнейшим ударом северян по Югу в этом году. Брайт отверг всякие утверждения, что Линкольн медлителен, хотя он полагал, что смена членов кабинета будет необходима, и добавил: «Мистер Линкольн похож на официанта в большой столовой — он нужен сразу всем; и так как он не может обслужить всех сразу, то вполне естественно, что имеются недовольные».

В феврале нью-йоркская «Геральд» свои чрезмерные восхваления сдобрила доброй порцией сатирических колючек: «Как шутник Линкольн уникален. Он сочетает едкий юмор Диогена с лучшими чертами всех других знаменитых остряков мира. Он более поэтичен, нежели Гораций, более пикантен, чем Ювенал, анекдотнчней Эзопа, сочней Боккаччо, разухабистей бесшабашного Рабле и чаще цитируется, нежели ветеран комедиантов Джо Миллер». Цель заметки заключалась в том, чтобы создать впечатление, что во главе правительства стоит клоун.

«Уорлд» перечислила семь саркастических причин к тому, чтобы Линкольна снова выдвинуть кандидатом, и добавила восьмую: «По-английски он пишет более безграмотно, чем любой из предшествовавших ему президентов». Нью-йоркская «Ивнинг пост» «удружила» Линкольну и в апреле напечатала на первой странице полторы колонки его историй и анекдотов.

В армии было достаточно дезертиров, симулянтов и отстающих на марше, но настроение большинства, безусловно, было благоприятным для «старины Эй-би». Тысячи писем, отправленных семьям, были тому доказательством. Жалоб и недовольства по сравнению с этой массой писем было весьма немного. Ветеран войны выступил в Чикаго и на вопрос, хотят ли солдаты переизбрания Линкольна, ответил: «Конечно, они хотят этого. Мы все повторно завербовались. Он нас мобилизовал, и будь мы прокляты, если мы не заставим его задержаться на своем посту, чтобы демобилизовать нас. Мы не бросим его до тех пор, пока не принудим каждого мятежника признать, что Линкольн единственный конституционно избранный президент».

Гарриет Бичер-Стоу написала в январском номере бостонского «Уочмэн энд Рифлэктор» о том, что ее тронуло в Линкольне:

«Мир с удивлением воспринял величайшее чудо и примету нашего времени, а именно то, что простой рабочий, выходец из народа, имеющий не больше образования, воспитания и культуры, чем любой другой такой же рабочий, был призван провести великий народ через период кризиса, затрагивающего судьбы всего мира…

У Линкольна своеобразная сила. Это не крепость каменного быка под мостом, а скорее гибкая мощь кабельного провода.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии