Линия судьбы (ЛП)

– Сыграем в историю, Персик, – сказал он, глядя на меня.

Я повернула голову к нему, вопросительно поднимая бровь.

– Что?

– Сыграем в историю, – сказал он. – Расскажи мне что-нибудь. Любое воспоминание.

Я нахмурилась. Я не хотела ничего ему рассказывать. Потому что все было плохо.

Увидев, что я не в восторге от этого, сказал: – Поиграй. Со мной. Расскажи историю. Хорошую историю, Персик.

Я пораскинула мозгами, пытаясь вспомнить, есть ли у меня хорошие истории.

Я не могу ему рассказать о ночах, в которых я думала, что замерзну до смерти за пределами вокзала, где я пыталась заснуть хоть как-то, но так и не могла. Я не могу рассказать о днях, когда мне удавалось стащить бумажник или немного наличных, после чего меня даже не поймали. Или о тех днях, когда мне удавалось достать достаточно еды, несмотря на то, что денег не было. Я не могла ему рассказать вот про такие «хорошие воспоминания». Дни, когда я просто выживала.

– Моя мама говорила это, – сказал он. – Когда я был грустным или у меня не задался день, она просто смотрела на меня и говорила: «Сыграй со мной в историю, малыш» – и я сразу вспоминал последнюю хорошую историю, которая случилась со мной. И что-то заставляло меня чувствовать себя хорошо. Я выбирал последние хорошие воспоминания и рассказывал ей, она улыбалась, и тогда мой день больше не казался таким плохим, ты понимаешь?

Я покачала головой, думая о последнем хорошем дне. Это не заняло слишком много времени.

– Однажды в поезде один незнакомец предложил мне место, свою еду и воду. Мой живот был полный, и мне было тепло.

Я не добавила, что он заставил меня почувствовать себя лучше всех. Не сказала ему, что уже много лет столько не улыбалась. Потому что это было то, что я действительно хотела сказать. Я хотела объяснить ему, что он сделал больше, чем просто дал мне поесть. Он напитал мою душу, когда она была очень истощена.

Его улыбка исчезла, и печаль заполнила мое сердце, но это было последнее хорошее воспоминание. Единственное, которое было за это очень долгое время.

Я вздохнула, потому мысли о той ночи только зарождали во мне эмоциональный конфликт. Я еще раз прошлась по жилищу Коула, младшая версия меня была бы уже давным-давно в обморочных воспоминаниях, но нынешняя я была наполнена истощающим гневом. Никто никогда не заставлял меня чувствовать так, как это сделал Коул. За все мои двадцать лет.

Я предлагала свое тело мужчинам. Я отдавала много разных вещей, чтобы выжить, но только не мое сердце. Только один человек когда-либо имел его.

Но этот пустой дом говорил слишком много о моем ковбое. Отсутствие семейных фотографий. Отсутствие личных вещей. Этот голый дом говорил об этом, и я ненавидела то, что он показывал.