Линия судьбы

От многодневной голодовки у Ксении немного кружилась голова, но приятные ощущения от воды побеждали, и так не хотелось выходить из ванны. Закрутив кран, она блаженно закрыла глаза, постаралась полностью расслабиться. За много дней, проведенных в одиночестве, Ксении так и не удалось избавиться от напряженности и внутренней дрожи. Ей казалось, что она продолжает балансировать на раскачивающемся канате, увеличивалось расстояние до земли и амплитуда колебания, а ее силы таяли, таяли. Нужно было возвращаться к жизни. Ксения вдруг подумала, что сегодня четверг, а значит, она снова не была у матери. Воспоминания о ней болью отозвались в сердце: «В чем она-то виновата? Господи, кому она будет нужна, если я…» Ксения снова открыла кран с горячей водой, подставила под струю ладони, умылась раз, другой, третий. Она фыркала, как ребенок, стараясь привести себя в нормальное состояние. Ксения понимала, что нужно снова возвращаться к своим проблемам и выполнять то, что, кроме нее, никто не сделает. Мама — главная забота. Нельзя допустить, чтобы внимание к ней стало мизерным, как к большинству в отделении. Ксения тешила себя иллюзией, что ее подарки, бесконечные просьбы медперсонала, которые она спешила выполнять, способствуют нормальному отношению к Вере Васильевне.

Ксения вдруг перестала намыливать волосы и застыла. Она насупилась и, подперев щеку рукой, оперлась о край ванны: значит, ей нужно снова работать. Конечно, речь не шла об устройстве преподавателем английского, что было пределом мечтаний Ксении, оканчивающей школу. Сейчас ей было не по себе от одной мысли о том, что она совершенно забыла Любовь Ивановну, все, что было связано с этой женщиной, домом, где ее радушно принимали. Все осталось в кажущемся далеким и чужим прошлом. Ксения решительно подставила голову под струю воды. Нет прошлого, как нет больше ее самой — романтичной, чистой, мечтающей о светлой любви девчонки. Есть Ксения Широкова, для которой открыта только одна дорога, и идти по ней придется в полном одиночестве, потому что никогда не встретить ей той, с кем можно будет так коротать время, как с Марго.

Настроение, и без того невеселое, испортилось окончательно. За время своего затворничества Ксения словно забыла, чем занималась, как добывала средства к существованию. Теперь началось возвращение в реальность. Качая головой, Ксения шептала «нет», но внутренний голос спорил, издевательски подтрунивая над ее сентиментальностью. Он уверенно возвращал ее на землю, где каждый ее шаг означал продажу самой себя. Ксения заплакала, и слезы ее слились с потоками горячей воды, стекающей по волосам, лицу, шее. Никто не видел этих слез — Ксения редко позволяла себе на людях быть слабой. Вытирая нос тыльной стороной ладони, она сказала невидимому собеседнику:

— Потерян смысл, и я не стану искать его. Пусть судьба подскажет мне дальнейший путь. Пусть поможет, в конце концов. Но что бы ни происходило, я больше не стану продавать себя…

Решив так, Ксения почувствовала облегчение. Холодный душ придал ей бодрости, а мягкий махровый халат показался ласковыми руками, нежно обнимающими и согревающими ее тело. Ксения быстро высушила волосы, приготовила крепкий кофе и, нехотя откусывая сухой хлеб, остановилась с чашкой у окна. Глядя на снующих внизу людей, она с некоторой обидой подумала, что всем им абсолютно безразлична ее судьба, ее настроение, состояние духа. Каждого заботят свои проблемы, а ее существование находится только в собственных руках. Глупо надеяться, что, выйдя на улицу, можно получить какую-то подсказку свыше для продвижения по жизни дальше. Но Ксения внушала себе именно это. Впервые за много лет она обращалась к неиссякаемому источнику мудрости и долготерпения: «Я выйду и пойду туда, куда поведет меня мое второе „я“. Это будет путь, подсказанный ангелом-хранителем. Он ведь есть у каждого. Наверняка он недоволен мной… Пусть не обижается, я ведь не злоупотребляла его возможностями». Ксении стало необычайно спокойно на сердце. Это было удивительно, но она ощущала, как покой снисходит на нее, приводя в порядок мысли, делая плавными движения. Она не раздумывала над тем, как будет выглядеть. Главное, чтобы было удобно, не привлекать внимания со стороны. В последний раз посмотрев на себя в зеркало, Ксения подобрала распущенные волосы в длинный хвост и все же накрасила губы. На нее по-прежнему смотрело усталое лицо, но оно вызывало совершенно иные эмоции. Может быть, потому, что в глазах больше не было обреченности — в них появились слабые огоньки надежды.